Остановившиеся часы

Та выглянула в прихожую, растрепанная, такая же хмельная, как и Сева. Взгляд ее скользнул по гостям, и понял Асташев, что его приход слишком неожиданен для нее. Несмотря на хмель, у нее было лицо человека, которого застали врасплох.

«Да больно мне это надо…» — подумал между тем Асташев, начиная смутно догадываться о причинах, из-за которых Сева и Надя не рады его появлению. Дело-то житейское, его не касается. Времени только мало прошло после смерти дяди Славы. А так…

— Здравствуйте, Надя. Узнаете меня? — Асташев говорил спокойно, размеренно, сознавая, что спешка тут ни к чему. Они удивлены его приходу, но это скоро пройдет. И тогда их отношение к нему изменится.

— Оксану ищет Серега, — сутулый, не дожидаясь пока он объяснится, вмешался с нарочитой серьезностью, которая появлялась в нем, видимо, с каждой новой стопкой. — Оксану? — Надька прищурилась, соображая. Новость ее слегка удивила, но и только. — Когда же ты успел?

— Э-э-э… когда, когда… — засуетился вдруг Сева, который, как и предполагал Асташев, сразу успокоился и мысли его потекли совсем в другом направлении. — Ну, проходите, гости, проходите… Много не обещаем, но что-нибудь придумаем.

— А мы с Серегой уже придумали! — хохотнул Алексей, вытаскивая из пакета бутылку водки.

— Опа! — повеселев, Сева повернулся к Наде. — Принимай гостей, хозяйка.

— Не пойму, чего же ты раньше молчал? — Надька качала головой, о чем-то размышляя.

— А что говорить-то? — спросил Асташев, подозревая, что у Надьки есть новость для него. И, может быть, не самая хорошая.

— Что говорить? — Надька в упор смотрела на него и в глазах ее, мутноватых от пьянки, он увидел нечто похожее на участие. — Так ведь я Оксанке деньги отдала, ну… ее долю за дом, и она ушла… со мной-то жить она не будет, сам понимаешь…

— Куда ушла?

— А кто ее знает? Я думала, у нее парень есть. Теперь вижу, что-то я ошибалась…

— Куда же она ушла? — повторил с нажимом Асташев, начиная осознавать ситуацию. Это было похоже на внезапный, быстрый удар под дых.

— Не знаю, не знаю…

— Ну, вы долго там? — из кухни показалась голова Севы. — Пора к столу.

Асташев сам не понял точно, почему остался. Наверное, внутренне еще надеялся что-то разузнать, дополнить картину. Не мог же человек просто так исчезнуть. У нее должны здесь оставаться знакомые, родственники. Нужно только разговорить Надьку…

На кухне Асташев познакомился с еще одним участником веселой компании. На табуретке возле окна восседал некий заросший дядька, с морщинистым лицом пепельного цвета, как будто никогда не знавшим мыла, глаза — как у маленького злобного зверька, хищно поблескивают, туда-сюда, и эти глаза — контраст с медленным, словно у паралитика телом. Как впоследствии выяснилось, первое впечатление было недалеко от к истины: с ногами у дядьки, которого называли Ефимкой, действительно было что-то не то.

— А ты, Ефимка, брехать здоров… — Сева скашивал на того недобрый взгляд, вспоминая какую-то давнюю обиду. — Еще с прошлой осени все обещаешь…

— Да чего обещаю-то? — визгливо спрашивал Ефимка, отчаянно, видно, от вспыхнувшего бешенства, мигая глазками. — Про тот разговор, Сева, ты напрочь забудь. Вот и все. — Забудь, да? — Сева усмехнулся, поведя головой. — Ты, может, и забудешь, а я — никогда.

— Да хватит вам! — вмешалась Надька. — Славки уже нет. Чего вспоминать-то? Все прошло…

— А зря ты ему прощаешь… — Сева разливал водку, плеснув в стакан Ефимки меньше остальных.

— У тебя глаза окосели, что ли? — Ефимка задрожал от ярости. — Твоя водка разве?

— У кого это глаза окосели? — спокойно так спросил Сева, поставив бутылку на край стола. — У меня, инвалид?..

— Да брось ты, Сева, — попытался его успокоить Алексей. — Чего ты с него возьмешь?

— Это верно. — Сева одним махом осушил свой стакан, закусил огурцом и сразу долил остатки. — Тут мало осталось…

— Торопишься… — не очень убедительно возразил Алексей.

Все, что происходило дальше, завертелось перед Асташевым в каком-то калейдоскопе, напоминавшем кадры старого кино…

После того как водку допили, Сева взяв пустую бутылку со стола, неожиданно для всех привстал и ударил Ефимку бутылкой по голове. Стекляшки разлетелись по кухне, Ефимка несколько секунд сидел как немой бесчувственный истукан, не воспринимающий ничего вокруг себя. Мелкое стекло застряло в его густых волосах, напоминая кусочки льда на шкуре мохнатого зверя…

— Ты чего? — тишину разрезал жесткий возглас Алексея. — Ты ополоумел, Сева?

— Молчи! — Сева даже не взглянул на него, усаживаясь на стул. — Тебя это не касается…

— Падла! — бешено заорал, пришедший в себя Ефимка, запустив в Севу стакан. — Ты у меня умоешься!.. И-и-и…

Ефимка неуклюже поднялся на ноги, толкая на Севу стол. Сева отскочил в сторону и, схватив стул, с размаху опустил его на Ефимку, едва успевшего поднять руки для защиты.