Остановившиеся часы

Все, что происходило со мной этой ночью, живо напоминало о благословенных временах студенчества, когда ночная жизнь была очень ярким и насыщенным продолжением жизни дневной… Тогда о круглосуточных магазинах мы знали только из потока новостей, приходивших к нам разными путями из-за Железного занавеса. В конце восьмидесятых, после принятого «сухого» закона, спиртное по ночам поставляли старушки-бутлегерши, обитавшие где-то в затерянных в соседних кварталах квартирках, и, конечно, таксисты, которых мы между собой называли «таксерами». Помню особый аромат тех бессонных ночей, когда на пустынных улочках города останавливал такси и сидевший за рулем крепкий мужик, догадываясь об истинных намерениях остановившего его машину человека, вытянув шею, со значением спрашивал: «Далеко ехать, браток?..» Я же в тон ему отвечал вопросом: «Водка есть?..» Отдавая червонец, забирал бутылку, исчезая в ближайшем проулке. Через несколько минут сидящие в комнатушке приятели с вожделением посматривали на появившуюся на столе бутылку водки… Гитарные переборы, воспоминания о прежней жизни, которая у каждого была своя, пачка «Космоса» — одна на всех, споры об «Архипелаге…», и звук чего-то далекого за окном, я иногда думал, что так дает о себе знать ночная пустота… город как бездна под тобой — рассыпался на тысячи мелких кусочков, и каждый кусочек уносил частицу твоей жизни, тебя самого, и я знал, что утром все изменится, возможно, станет на свои места или исчезнет, без следа, без напоминания, без сожалений…

Квартира Жанны почему-то показалась мне похожей на квартиру Хирша. Конечно, между ними была разница, как между небом и землей, но что-то роднило их, это была та близость, которая есть у всех живых существ, или у всего того, что мы называем безжизненной материей… Экзотические маски на стенах, бронзовые фигурки танцующих девушек, фотография пожилого мужчины, накладывающего грим на лицо… картинка с китайскими иероглифами… Я остановился перед фотографией, на которой были сфотографированы развалины древнего храма… безоблачное небо над разрушенными колоннами, совсем как тысячи лет назад, и каменный идол у подножия храма, стертые временем черты получеловека-полубога, равнодушный взгляд устремлен куда-то вдаль…

— Что это? — спросил я, обернувшись к Жанне.

— Это храм Воинов в Чечен-Ице, в Юкатане, на юге Мексики. А это — Чакмоол, божество, которому приносили жертвы. Он смотрит всегда в сторону захода солнца, то есть на запад… Древние жители Юкатана ассоциировали заходящее солнце со смертью… А бесчисленными человеческими жертвами надеялись отдалить конец света… — Да… ты же, кажется, искусствовед?..

— Я защитила диссертацию по театру Востока… Смотри… — Рукой она указала мне на иероглиф, изображенный на картинке. — Этот иероглиф состоит из двух частей… Левая — это элемент «сюй», то есть пустота… Китайцы понимают под этим особое пространство вокруг, наполненное большой внутренней энергией, а этот элемент — «гэ», означающий боевой топор… Вместе — это «си» — игра, зрелище, представление… Не правда ли, интересное сочетание — топор в пустоте?.. Это и есть в их понимании — театр.

— Ты изучала китайский?

— Немного. Это очень сложный язык… но это безумно интересно… Между прочим, ты не заметил, что перешел на ты.

— Да как-то само собой вырвалось…

— Ничего, мне нравится. — Жанна села на диван, знаком предложив мне сесть в кресло рядом. — Ты хотел рассказать о человеке, которого подозреваешь, помнишь?

— Уверена, что тебе это нужно?

— Это нужно нам обоим. Я не хочу оставаться слепой, это жутко действует на нервы.

— Подозреваю… — я не знал, с чего начать. — Что такое подозрение? Я уже кажется говорил тебе, что становлюсь, быть может, излишне мнительным. И могу подозревать кого угодно…

— И все же у тебя есть факты, — почти утвердительно сказала Жанна. — Я его знаю?

— Знаешь… Это наш общий знакомый. Борис.

— А… — Выражение ее лица в этот момент вызвало у меня какое-то двойственное ощущение. Это было что-то вроде облегчения, тайной радости и одновременно чего-то тревожного. Я подумал: она легко в это поверила, но это противоречит ее прежним впечатлениям, если не сказать больше. — Могу я теперь спросить: почему он?

— Первое… — я подбирал слова, боясь показаться нелогичным. — Он разыгрывал передо мной спектакль. И я купился. Второе. Это элементарное совпадение. Рита погибла… как бы это поточнее выразиться?.. — слишком быстро. И тогда я подумал, что убийцей не мог быть случайный человек. Он должен был находиться где-то рядом, на расстоянии протянутой руки. Когда Лена сказала мне, что они… когда-то были близки — сомнения стали превращаться в рисунок. В рисунок хорошо спланированного преступления. Он явился ко мне почти сразу после ее смерти. Зачем? Ведь по логике вещей, я не знал об их связи?.. А Борис не тот человек, чтобы просто так плакаться в жилетку. У него должна иметься веская причина. И эта причина по моему мнению — одна. Он наблюдал за мной, потому что с определенного момента начал меня бояться. Много ли я знаю? Вот что его интересовало.