#останься дома и стреляй!

Разговоры обывателей про активных и пассивных – это ерунда и неправда. У нас никакого разделения не было – на «мужчину» и «женщину», на главного и не главного. Мы с Клэр просто любили друг друга. Но разговоров про семью или даже просто совместную жизнь не вели – перспектив никаких. Хотя Клэр жила в куда более свободной стране, родители ее были консервативны и одобрили бы только традиционный брак. Она печально говорила: «Давай наслаждаться, пока есть возможность. Все равно потом в клетку запрут».

По счастью, я наследства от родителей не ждала, поэтому для себя решила: меня выйти замуж за мужика никто не заставит.

Каникулы кончились, я вернулась в Москву. Решительно оборвала отношения со своим тогдашним молодым человеком и поняла, что теперь у меня большая проблема. Россия – это вам не Брайтон. И, раз выбор сделан, мне предстояло или таиться, или стать изгоем.

Хотя психотерапевт не считал меня классической лесбиянкой. Он провел много тестов и уверял: я – бисексуалка. Да, отношения с женщинами более приятны, но влюбиться я могу и в мужчину.

Я жила в России и понимала: с самцом будет проще. Но такого, чтобы голову потерять, мне не попалось. Зато встретилась худенькая, нежная, с преданным взглядом медсестра.

Ее родители-алкоголики не ведали о роли Кассандры в греческой истории. Просто шли в ЗАГС подвыпившие, веселые – по дороге и пришло в голову необычное имечко. На античную пророчицу голубоглазая, с незамутненным взором Кассандра Михайловна и внешне никак не тянула. Впрочем, все вокруг звали ее по-простецки, Касей.

Сейчас, когда все зашло настолько далеко, я гадаю: что, если бы Кася в тот самый первый раз меня просто послала? Или даже не послала, а смутилась бы, начала сторониться?

Здесь, в нашей дикой России, я, конечно, не смела и не пыталась приставать к ней. Но однажды вечером, когда медсестра присела ко мне на постель со шприцем в руках, я провела ладонью по ее спине, как когда-то сделала Клэр. А медсестра – словно дикая кошечка – вдруг выгнулась дугой и сама склонилась ко мне с поцелуем.

Моя первая женщина Клэр была типичной англичанкой: веснушки, молочная кожа, лишний вес. Американские подруги, с которыми я крутила романы в аспирантуре, выглядели еще хуже. Кася в сравнении с ними всеми казалась пришелицей из нереального, волшебного мира. Мне хотелось рисовать ее, слагать ей стихи. Я готова была бесконечно любоваться изгибом ее талии, аккуратной попочкой, ладненькой, крепкой грудью.

И если с западными любовницами мы часто горячо спорили – о политике, книгах, сериалах, экологии, философии, – то в Касин щебет я часто даже не вслушивалась. Мне достаточно было растворяться в ее журчащем тоненьком голоске.

Мое очередное recovery [16]в клинике пролетело, словно мгновение. Расставаться было страшно. Я задала Касе прямой вопрос и получила прямой, без экивоков, ответ. Да, моя возлюбленная выглядела хрупкой и слегка бестолковой, но позицию свою имела. Медсестра, как и я, мечтала выбраться из нищеты, перейти в другую касту. Но понимала: мозги, работоспособность – это не ее козыри. Рассчитывать можно только на спутника, который будет ее содержать. Ну, или спутницу, без разницы – Кася, как и я, была бисексуальной.

– Я хочу быть с тобой, Лиза. Но только если мы сможем нормально жить. И не в России, конечно. Не хочу, чтобы на нас пальцем показывали.

Немедленно увезти в Европу и обеспечить безбедное существование я Касе не могла. Она обещала ждать и пока что приезжать в гости. А я начала работать впятеро, вдесятеро больше, чтобы прибавили зарплату и появилась возможность баловать ее, возить в красивые страны, покупать сапфиры под цвет изумительных глаз.

Но конечной целью было, чтобы меня заметили и позвали в один из европейских офисов. Тут Кася права: в этой стране совместную жизнь с женщиной невозможно себе представить.

Пока что мы встречались пару раз в месяц. Я всегда кормила ее в дорогом ресторане, делала подарки, уверяла, что совсем скоро мы уедем.

– А в какую страну?

– А куда бы ты хотела?

– Ну… я всегда мечтала жить в Лондоне.

– Тогда учи английский. И теннисом займись.

– А почему не просто фитнес? – удивилась она.

– Потому что в Лондоне мы будем ходить на Уимблдонский турнир. Глупо на нем просто есть клубнику, надо хотя бы разбираться в игре.

Она улыбнулась:

– Отличная мысль. Да и форма у теннисисток красивая!

Репетитор по языку и тренер у Каси были лучшие. Занятия языком моя Касенька терпела с трудом, зато теннисом занималась от души. Я иногда приезжала на ее тренировки и умирала от вожделения, когда она порхала по корту в плиссированной юбочке от Стеллы Маккартни.

Да, Кася всерьез готовилась ехать со мной в Лондон. Ах, если бы я могла увезти ее немедленно! Но пусть я была лучшей в московском офисе, в Европу в первую очередь отправляли более заслуженных. Вопрос с переводом затягивался – и моя подруга начала грустнеть. Нет, она не отказывалась от встреч, с удовольствием принимала подарки. Но вопросов, когда подавать документы на визу, больше не задавала.

А вскоре огорошила:

– Я выхожу замуж.