Останься со мной

– Это вроде как наша фишка. В случае неприятностей один из нас бежит за другим, чтобы поговорить и во всем разобраться. Возможно, мы просто очень любим совать нос в чужие дела, – заканчивает он шуткой, заставляя меня улыбнуться.

– Неужели у нас появилась еще одна «фишка»? Только Ноа не говори. Вчера нас обоих ужалила оса, и он сказал: «Эй, а что, если укусы ос станут нашей фишкой? Или любой другой вид насекомых, которые могут укусить или ужалить?» – Я смеюсь, вспоминая тот случай и его надежду на то, что он наконец-то нашел потенциальную «фишку». – Бедняга не сдается.

Сев на кровать, я скрещиваю ноги.

– Вернемся к текущему вопросу. Что там произошло?

Эйден садится напротив меня.

– Я ударил мэра.

Спасибо, мистер Очевидность.

– Я знаю. Почему ты это сделал?

Он собирается что-то сказать, но я быстро его перебиваю:

– И не говори, что он заслужил.

Эйден смотрит на меня с приподнятой бровью.

– Он заслужил, – бормочет он, прежде чем посмотреть мне прямо в глаза. – Эндрю Кесслер – мой биологический отец.

Мне требуется время, чтобы переварить полученную информацию.

– Твой биологический отец? – глупо повторяю я.

– Да.

– Мэр этого города – человек, который бросил тебя, когда ты был ребенком, в то время как твоя мама болела раком и была беременна близнецами? Бросил, потому что не хотел оплачивать счета?! Этот человек – мэр? Тот, кто баллотируется в губернаторы?!

У меня нет слов. Человек, которого описывал Эйден, бросил семью, потому что не хотел платить по счетам. Он оставил сына и больную беременную жену. И он – мэр?

Боже мой. Все это время Эйден видел рекламу и плакаты, слышал о том, как Эндрю Кесслер ведет предвыборную кампанию, рассказывая, что он семейный человек, который борется за семьи с низким доходом, любит детей и заботится о родителях-одиночках.

– Да, это он, – отвечает Эйден на мой по большей части риторический вопрос.

– Ты уверен? – спрашиваю я не потому, что сомневаюсь в Эйдене, а просто потому, что чувствую необходимость.

Лицо Эйдена хмурится, челюсть сжимается, руки образуют кулаки.

– Я уверен. Это жалкое подобие мужчины выгравировано в моей памяти. Он вынудил мою маму пройти через ад. Он виноват во всем, через что мне пришлось пройти с Грегом. Он может сменить фамилию и скрыть свое прошлое, но он всегда будет тем же отвратительным поганцем.

Бедный Эйден. Я пытаюсь спрятать свое лицо, чтобы он не заметил мою жалость. Я придвигаюсь, обнимаю его, кладу голову на плечо в надежде, что он не отстранится. Эйден прислоняется ко мне, позволяя себе стать уязвимым. Его рука медленно выводит у меня на спине маленькие круги.

– Но хуже всего то, что он теперь при деньгах, – продолжает Эйден. – Неужели он не думает о нас? О моей маме? О своих детях, которых он никогда не видел?

– Я не знаю, Эйден. Что ты ему сказал, когда подошел? Что он ответил? Ты планировал его ударить?

Эйден наклоняет голову, обдумывая мои вопросы.

– Честно говоря, я не знаю, что я планировал. Я просто был очень зол. Когда я подошел к нему, я назвал его имя, и он посмотрел на меня с любопытством. Я не уверен, узнал он меня или нет. Но он ответил: «Чем я могу помочь, сынок?». А потом я сделал это.

Я притягиваю его ближе, не зная, что сказать, но прежде чем я успеваю придумать ответ, где-то над нами раздается громкий треск и удар. Мы переглядываемся, встаем, выбегаем из комнаты и мчимся наверх на источник шума, который по-прежнему продолжается. И это похоже… на крик?

Шум раздается из моей спальни. Эйден торопится впереди, словно готовясь защитить меня от того, что находится по ту сторону двери, которая уже слегка приоткрыта. Эйден толкает ее, и то, что мы видим, повергает меня в полный шок.

Ноа в одних трусах лежит на полу под Чейзом, который разъяренно бьет его по лицу.

Мой взгляд невольно перемещается на другого человека. Шарлотта сидит на кровати, прижимая простыни к голой груди, и кричит в смятении и гневе, чтобы они прекратили драться. Ее щеки покраснели от смущения.

Я даже не знаю, что делать: мой мозг отчаянно пытается переварить ту сцену, которая разворачивается вокруг меня. Эйден приходит в себя быстрее. Он вбегает в комнату и разнимает парней, оттаскивая разъяренного Чейза от Ноа. Чейз тут же отталкивает Эйдена и выбегает из комнаты, ни на кого не взглянув. Спустя мгновение мы слышим громкий хлопок входной двери.

– Что, черт возьми, с ним такое? – ругается Ноа, натягивая джинсы, которые были брошены на пол.

Мы с Эйденом переглядываемся. Мы оба знаем, в чем проблема Чейза. Я смотрю на Шарлотту, которая, находясь в полном ступоре, все еще прижимает к груди простыню.

– Мы оставим вас на минутку, – говорю я, вытаскивая Эйдена из комнаты и закрывая за нами дверь.

Мы стоим в коридоре, смотрим друг на друга.

– Ты же не думаешь, что они… – начинаю я, но молчаливый взгляд Эйдена лишь подтверждает мои подозрения.

Я вздыхаю, мои плечи опускаются. Я хмуро смотрю в пол.

– Чейз вошел в комнату в тот момент, когда любовь всей его жизни и его лучший друг занимались этим?

Эйден пожимает плечами.

– Так все и выглядело.

Черт. Бедный Чейз.