Оставь страх за порогом

– Некоторые наделенные властью склоняются к более тесному сотрудничеству с Интеллидженс Сервис, Ай-Си, сигуранцей, абвером, другими зарубежными спецслужбами, готовы пасть ниц перед Антантой, согласны быть послушными исполнителями чужой воли, лишь бы вернуть потерянную родину. Лично я не горю желанием служить по чужой указке за подачки. Да, нам крайне необходима поддержка в живой силе, боеприпасах, но для получения этого не стоит пресмыкаться перед союзниками. Мы обладаем крупным капиталом, способны самостоятельно приобрести тысячи танков, мортир, бронепоездов, не говоря о патронах, снарядах. Мы не церковная мышь, собирающая от голода заплесневелые корки, не собачонка, ходящая перед хозяином на задних лапках.

«Какой капитал имеет в виду? – не понял Фомин. – Не тот ли, что удалось вывезти при отступлении? Краем уха слышал, что из Донского музея забрали наиболее ценные экспонаты, в их числе золотую шашку атамана Платова, пожалованную императрицей за успешный поход в Персию, пуды серебра, сокровища Петербургского Монетного двора, скифское золото из фондов Эрмитажа, валюту банков».

Климович поведал, что значительно поредевшее белое воинство богаче десятка Ротшильдов, способно вооружить несколько армий, оплатить любые военные поставки.

– Конфиденциально сообщаю, что подписан секретный приказ о внедрении к врагам ряда наших сотрудников, в их числе вас. Каждому выделена немалая сумма для вживания в новую обстановку, вербовки работников советского аппарата, армии, продвижения по службе и прочего. Довольствие не только в совдеповских червонцах, а и в ювелирных изделиях, золотых монетах старой чеканки – все это поможет создать агентуру, приобрести средства связи, снять порядочное жилье. С помощью таких, как вы, словно щупальцами гигантского осьминога мы задушим Советы с большевиками.

Фомин слушал не слишком внимательно: «Бумажным купюрам грош цена, дензнаки РСФСР в любой день могут обесцениться, будут заменены новыми. Иное дело золотишко, ювелирные безделушки, царские червонцы, все это не только не падает в цене, а дорожает:

«Какую дадут сумму, какой цены будут кольца, браслеты, кулоны, серьги, монеты? Без достаточных средств агенту нечего делать во вражеском тылу, без средств малоэффективна, даже беспомощна любая разведка, лишь тридцать сребреников Иуды помогают приобрести военные секреты, узнать чужие тайны».

Размышления прервала распахнувшаяся на обе створки дверь. Фомин обернулся и вскочил при виде правителя Юга России.

Не обращая внимание на постороннего, барон прошел в кабинет, нервно теребя поясок на черкеске, подчеркивающий узкую талию. Поздней осенью двадцатого года уже ничего не напоминало некогда лихого, способного на загулы офицера лейб-гвардии казачьего полка, Пипере, как в узком кругу звали Врангеля однополчане. Ничего не осталось и от флигель-адъютанта царя. Сейчас это был болезненно бледный, сутулящийся под грузом забот представитель древнейшего рода остзейских немцев, несколько веков служивших королям Швеции, Австрии, Германии и России.

Фомин не шелохнулся, замер по стойке «смирно», не сводил взгляда с платинового с бриллиантами ордена на черкеске, пожалованного барону британским королем за взятие Царицына.

«Крайне опрометчиво щеголять с подобной наградой после сдачи города на Волге», – осудил Фомин.

Врангель заговорил, глотая окончания слов:

– Где обещанная союзниками помощь? Я жду ее, как манну небесную. Американцы с англичанами дали слово поставить вооружение, боеприпасы, но оставили мою армию раздетой, полуголодной, предоставив возможность самим чуть ли не с голыми руками отбиваться от красных! Все беды сваливают на мой либерализм, мягкость, не желают понять, что не я виноват в сдаче позиций. Если дело пойдет так дальше, придется покинуть Крым и с ним Родину! – Барон рванул ворот, на пол посыпались перламутровые пуговицы. – Вместе со мной Россию покинут совесть и разум русского народа!

Врангель говорил для себя одного, желая вылить все накопившееся. Чуть остынув, спросил:

– Поступили сведения о матери? Ее судьба, как понимаете, не безразлична.

Климович поспешил обрадовать:

– Мария Дмитриевна, слава богу, здорова. Продолжает служить в Румянцевском музее, считается лучшим знатоком западноевропейского искусства. По-прежнему проживает на Бассейной, не бедствует, притеснениям не подвергалась.

– Новая власть в курсе, кто ее старший сын?

– Да, хотя баронесса носит девичью фамилию. Надо отдать должное большевикам, они не мстительны. При первом удобном случае переправим в Финляндию, как удачно произошло с вашими детьми и супругой.

К известию барон остался равнодушен. Отсутствующим, ничего не говорящим взглядом смотрел в пустоту мимо Климовича. Не сразу вернувшись к действительности, мотнул головой: