Оставь страх за порогом

«Имей в запасе сутки, отоспался бы днем в гостинице захудалого на пути городка и ехал ночью. Но вряд ли в глуши России найдется более-менее порядочный отель, где после езды по ужасающим дорогам – как только по ним станут двигаться наши танки, артиллерия? – можно принять если не ванну, по крайней мере душ…»

Кребс открыл дверцу, откинул голову на спинку сиденья, сомкнул веки и вспомнил наставления своего непосредственного начальника:

«Поедете в Сталинград, затем в Энгельс, столицу Республики Немцев Поволжья. Машина подготовлена, бак заполнен бензином высшего качества, в багажнике две канистры. Постарайтесь нигде не задерживаться и утром, в крайнем случае, к вечеру четвертого прибыть в город, носящий имя советского вождя. Именно четвертого, так как на пятое намечена встреча с нашим законспирированным, успешно действующим в стане врагов агентом. На вас выбор пал не случайно – владеете русской разговорной речью, обладаете дипломатическим иммунитетом, никто не посмеет задержать, главное, лично знакомы с Кукарачей, так что не нужны пароль с отзывом».

Военный атташе посольства Эрнст Кёстринг пробарабанил костяшками пальцев по столу и продолжил инструктаж:

«Наш резидент в Сталинграде с нетерпением ждет встречи с товарищем по оружию. Кукарача за короткий срок сделал карьеру, продвинулся по служебной лестнице в оборонном предприятии, именуемом «ящик», получил допуск к документам первого отдела, неоднократно пересылал копии интересующих абвер[77] чертежей. В городе советую не пользоваться автомашиной – иностранная марка привлечет внимание. На встречу с агентом доберетесь на городском транспорте».

Кёстринг четко произносил каждое слово, точно желал вбить их в сознание помощника:

«В Сталинграде задержитесь на сутки. В Энгельсе ждут встречи с другими верными рейху людьми. Между прочим, всегда улыбаюсь, отправляя в Берлин очередной отчет, где упоминается агент со смешной кличкой Кукарача».

Кребс слушал начальника и думал, что не занимай тот столь высокий пост в посольстве, не находись поэтому под чуть ли непостоянным вниманием НКВД, с поездкой справился бы лучше подчиненного. Кёстрингу, как говорится, и карты в руки – чужим языком владеет безукоризненно, умеет заметать за собой следы, уходить от преследований.

Родился, вырос под Тулой, отец, Густав, владел магазином мануфактуры. Учился в русской школе. В фатерлянд семья уехала перед началом мировой войны, выгодно продав недвижимое имущество. Учебу завершил в Кельнском университете. В Россию вернулся в конце тридцать девятого в качестве военного атташе. Как все профессиональные разведчики, имеет незапоминающуюся внешность.

Кребс продолжал восстанавливать в памяти разговор:

«Не стану напоминать о соблюдении бдительности, тем не менее не наведите русскую разведку на Кукарачу, Пиккенброк[78] высоко ценит агента с редчайшим псевдонимом. Мы бережем Кукарачу как зеницу ока, потеря его была бы невосполнима. Не первый год собирает весьма важные сведения, они пригодятся при начале военных действий. Позволю напомнить указание фюрера, сделанное им в бессмертной «Майн кампф»: «Говоря о новых для Германии территориях, мы имеем в виду в первую очередь Россию». Гитлер призывает решить проблему крайне необходимого увеличения жизненного пространства Германии, получения сырьевой продовольственной базы за счет богатейшей России. Но чтобы захват большевистской страны, прошел успешно и, главное, малой кровью, надо буквально все знать о враге, подчеркиваю, все, в первую очередь об освоенных им танках Т-34, тяжелых КВ, боевых самолетах, новых орудиях. Следует разведать места базирования аэродромов, складов оружия, боеприпасов. К сожалению, остается загадкой мощность предприятий Наркомата авиационной промышленности, число находящихся в войсках противотанковых и зенитных орудий. Берлин торопит меня с получением нужных данных, я тороплю своих подчиненных».

«Завидую вам, Ганс, вас ожидает приятная прогулка к Волге. Считайте вояж на Восток подарком, премией за безупречную службу».

Кёстринг поднялся, оказавшись вровень с портретом Гитлера в полный рост, с вознесенной над головой рукой. И Кребс понял, что начальник пытается даже в мелочах стать похожим на фюрера – сына назвал Адольфом, отрастил у себя под носом щеточку усов, зачесывает волосы набок, изменил походку, теперь она стала шаркающей, как у вождя.

«Посмел завидовать моей командировке! Назвал поездку на Восток в июльскую жару увеселительной прогулкой! Ему бы испытать то, что испытываю я! – мстительно пожелал начальнику Кребс. —

Сидит сейчас под вентилятором, попивает охлажденный шнапс, имеет возможность освежиться в бассейне – впрочем, сейчас в Москве не столь жарко. Ему ничего не грозит, меня же при провале выдворят из страны, карьера пойдет насмарку, Кёстринг спишет неудачу на мою бездарность, я буду понижен в звании, даже изгнан со службы».

Вспомнил рассказ Эрлиха в Берлине о Сталинграде, инструктаж, о месте встречи с Кукарачей, как до него добраться, чтобы не спрашивать дорогу у горожан.