Оставь страх за порогом

– Страдаю ревматизмом, мучают головные боли, ноют колени, ухудшается зрение – целый букет болезней. В мои годы хвори не в диковинку, – не делая перехода, спросила: – Любите музыку? Посещали симфонические концерты или довольствовались прослушиванием граммофонных пластинок? Тогда очень вас жаль. Но все поправимо, обещаю приобщить к классике. Не представляю жизни без Гуно, Листа, Моцарта, наших Чайковского, Мусоргского. Родители мечтали сделать из меня великую исполнительницу, в крайнем случае концертмейстера, но приходится довольствоваться скромной должностью преподавателя детской музыкальной школы.

Непейвода косо посмотрел на Антона, дескать, извини старушки-ну болтовню.

– С детьми иногда даю концерты в госпитале. Пианино туда, как понимаете, не взять, приходим со скрипками, аккордеоном, баяном, раненые неизменно благодарят… Долгими вечерами тоскливо от того, что не с кем перемолвиться словечком. Еще ни на минуту не покидает страх быть ограбленной, даже убитой – явится вор, да не один, приставит к горлу острый нож, потребует отдать последнее, что сохранила на черный день. Подумаю, что убьют, сердце останавливается.

– Никто не нападет, – успокоил Непейвода. – Нечем у вас поживиться, другое дело, если бы имели фамильные драгоценности.

Домушники проводят разведку, узнают, насколько богаты жильцы, когда те в отлучке, лишь потом идут на дело. Ваше пианино не унести.

– Не пианино, а рояль, это большая разница. Если не явится вор, по-вашему, домушник, могут уплотнить, вселить семью эвакуированных с выводком детей, меня выгнать на кухню или совсем из квартиры.

– При жильце уплотнять не станут, – успокоил Непейвода и попятился к выходу, но Гликерия Викентьевна удержала:

– А как у молодого человека с пропиской? Не желаю неприятностей с милицией.

– Будет прописка и пропуск для хождений в ночное время, – пообещал Непейвода.

– Предупреждаю, к себе не пропишу.

Опережая новые вопросы, жалобы, Непейвода выскользнул из квартиры.

Старушка заперла дверь на внутренний замок, засов, вернулась к Антону.

– Если правильно информирована, кирпичный завод приравнен к оборонным предприятиям, значит, вам положен спецпаек. Посему станете за проживание платить продуктами.

Гликерия Викентьевна снова вспомнила молодость, когда училась в Петербургской консерватории, посещала концерты знаменитых исполнителей, однажды оказалась на банкете за одним столом с Рахманиновым.

Антон слушал и думал, что с болтливой хозяйкой не соскучится, главное, чтобы не бренчала на инструменте ни свет ни заря. Стало казаться, будто старушку знает давным-давно, настолько Гликерия Викентьевна была бесхитростна.

Из анкеты А. К. Селезнева:

Родился в 1925 г. в с. Малые Вишеры Смоленской обл.

Отец умер в 1932 г., мать доярка в колхозе.

Не женат.

Постоянного местожительства не имеет.

Образование 5 классов.

Судим за карманную кражу в городском транспорте, приговорен к

2 годам заключения.

8

Герман Вильгельм Геринг не скрывал своей многолетней страсти коллекционирования. Рейхсминистру, преемнику фюрера, председателю совета министров, имперского совета по обороне, начальнику экономического штаба «Восток» оставляли из музеев, частных коллекций оккупированных Германией стран полотна Мурильо, Веласкеса, Гойи, Рубенса, творения великих греков из фаросского мрамора, скульптуры Родена.

Осматривая очередное приобретение Геринга, Канарис польстил хозяину замка Коринхал:

– Рад, что ваше собрание пополняется. Вскоре ни у кого в рейхе и даже в мире не будет столь ценного.

Геринг расцвел, лицо со свисающими щеками стало еще шире:

– Я одержим желанием иметь все прекрасное, что создано. Страсть затмевает все иное, исключая заботы об авиации. Вам, конечно, известно – от шефа абвера даже мне невозможно ничего скрыть, – что некоторые произведения искусств оплачены из государственной казны, в мое шестидесятилетие передам все государству.

Геринг не догадывался, что спустя четыре года на одном из заседаний Международного военного трибунала в Нюрнберге почти дословно повторит признания в любви к коллекционированию[122].