Оставление Москвы

– Что ж тут не понятного, сударь, – ответил Филимон. – Бани видели где? По Яузе. А здесь жители сидят без воды не мытые, вшами покрытые. Поэтому и Вшивая.

Ружен перевёл.

Мюрат оглянулся. Да, действительно, высоко забрались, рек не видно, ни Яузу, ни Москву.

– Это шутейно, – пояснил Филимон, – а то и вправду басурман подумает.

Мюрат выслушал перевод:

– Шутки несколько диковаты. А вы месье – француз, а уходите с русскими от французской армии.

– У меня три дочери, месье, и я бы не хотел, что бы они близко познакомились с солдатами Великой армии.

– Зря вы так, месье. Мы же европейцы, мы несём цивилизацию в эти дикие места.

Ружен горько усмехнулся:

– Я не француз, месье, я бретонец. Мы с отцом бежали из Вандеи в девяносто шестом году.

– Тогда всё ясно. В девяносто шестом году я получил звание бригадного генерала, но не за Вандею, – сообщил Мюрат.

– А мы чуть не получили верёвку с камнем на шее именно в Вандее. Я видел как цивилизованно, сотнями и тысячами кидали крестьян в Луару, утверждая, что утопление гуманней гильотины.

– Вы – шуан?

– Да, мой отец командовал отрядом шуанов.

– Кюре?

– Да, мой отец был священником. Он умер два года назад.

– И чем вы здесь занимались? Здесь же нет католических приходов.

– У меня книжная лавка на Кузнецком мосту.

– Забавно – разбойник торгует книгами в дикой России.

– Я не разбойник, я – роялист. Мы защищали законную власть.

– И всё же мы вам ближе, чем русские.

– Нет, месье. Тот, кто оставил родину, теряет её. Теперь моя родина – Россия. Я разделю с русскими и горечь поражения и радость победы. Я пожертвовал на русскую армию пятьсот рублей, помог, чем мог. И если наступит нужный момент, готов заплатить своею жизнью за Россию.

– Что ж, похвально, месье шуан.

Подъехал Акинфов:

– Ваше Величество, вы обещали ехать за нами, а не вместе с нами.

– Извините, так получилось, мой друг. Мы уже на вершине холма. Эта улица идёт вниз к какой-нибудь заставе?

– Да, это Таганская улица, она ведёт к Покровской заставе.

– Вот там мы придержим коней, и пождём, пока вы не отъедите на лье, месье Акинфов. Кто командует этим арьергардом?

Штабс-ротмистр показал на плотно сбитого человека с чёрными пышными усами, сидящем на гнедом коне в чёрной бурке и трубкой в руке.

– Это полковник лейб-гвардии казачьего полка Иван Ефремов.

– А ваш где полк, капитан?

– Мой полк далеко впереди, Ваше Величество.

– Спросите у полковника – знает ли он меня?

– Знает, – вернувшись от Ефремова, сказал Акинфов, – он видел вас в деле, в огне. Вас всегда можно узнать по плюмажу из белых перьев на шляпе.

Мюрат довольно улыбнулся, ему было приятно.

– Скажите, капитан, в этой короткой шубке, наверное, очень хороша на бивуаках? Передайте ему.

Ефремов выслушал штабс-ротмистра и молча снял бурку. Мюрат с удовольствием одел её, пошарил по карманам, ища, чем бы ответить любезностью на любезность, но ничего не нашёл.

– Гаспар, – обратился он к ординарцу Наполеона, – одолжите мне ваши часы.

– Зачем? – удивился Гурго.

– Я вам куплю новые, гораздо дороже.

Гурго с неохотой отцепил карманные часы и отдал Мюрат, тот через Акинфова передал их казачьему полковнику. Ефремов открыл крышку часов, посмотрел и кивком головы поблагодарил маршала.

– Ночи сейчас холодные, – сказал Ефремов штабс-ротмистру, – бурка ему пригодиться больше, чем мне часы. Бедные французы: ночевать на улице в такую пору. Им не позавидуешь.

– Почему вы думаете, Иван Ефремович, что они не будут ночевать в домах?

– Посмотри, Федя, что там за дым впереди справа?

– Милорадович приказал поджечь севшие на мель в Замоскворечье баржи с зерном и сеном.

– А Ростопчин запрещал курить на улицах во избежание пожара. Сгорит Москва, помяни моё слово. Не будут французы в тепле ночевать. Да и как можно врагу отдать древнюю нашу столицу целой и невредимой? Пепелище на месте города отдать можно, а так нельзя, грешно.

В конце Таганской улице у заставы справа расположен Покровский монастырь. Пушек в бойницах его стен Мюрат не заметил, но на всякий случай, прикрываясь обозом с беженцами и русским арьергардом, приказал разведать: что там? Разведка доложила:

– Ничего. Только русские раненные солдаты и монахи за ними ухаживают.

– Там место есть?

– Есть.

– Тогда надо и наших там разместить.

Арьергард русской армии скрылся за поворотом, авангард Мюрата вышел следом через ворота Покровской заставы.

Поздним вечером два капитана-кавалериста из 3-его корпуса Великой армии Кампо и Паскаль въехали в Москву через ворота Дорогомиловской заставы в поисках изысканного ужина и прочих ночных удовольствий. Они долго блуждали по тёмному пустому городу: ни жителей, ни света, ни шума. Только у реки слышались крики. Это сапёры наводили мосты. Они вспоминали Вену: как хорошо они кутили в захваченном городе! Наконец они наткнулись на пьяного пехотного майора в сопровождении не менее пьяных солдат.

– Подскажите, господин майор, – обратился к нему Кампо, – не заметили ли вы где-нибудь здесь поблизости что-нибудь вроде гостиницы, ресторана, трактира, да хотя бы и кабака. Мы не будем уж очень разборчивыми.

Майор пьяно расхохотался: