Оставление Москвы

Московских французов прогнали. Д’Идевиль вышел вперёд:

– Извините, сир. У русских всё не как в Европе, у них свой календарь. Сейчас у них второе сентября, а у нас уже четырнадцатое. Это значит, что Ростопчин покинул Москву позавчера, двенадцатого сентября.

– Варвары, – пожал плечами Наполеон и позвал: – Мюрат.

– Я, Ваше Величество, – откликнулся неаполитанский король.

– Веди свой авангард в Москву, Жоаким. Я пойду следом.

– Я думаю, что вам лучше остаться здесь, сир. Скоро стемнеет. А я прослежу за русской армией.

Наполеон в раздумье зашагал вперёд-назад, вынул из кармана носовой платок, помял его в руках и положил в другой карман.

– Хорошо, Жоаким. Преследуй её до конца, хоть до самой Рязани и сообщишь мне, где она остановилась. Я буду ждать.

– Слушаюсь, Ваше Величество.

Первыми через Дорогомиловские ворота прошли польские гусары десятого полка, за ними конная артиллерия, за ними Мюрат, Себастьяни и Гурго, ординарец Наполеона, замыкал шествие конно-егерский полк и 2-я пехотная дивизия.

Город пугающе пустой. Чистые улицы, каменная мостовая, холодный ветер гонит опавшие листья и звонко цокают копыта лошадей. Покинутые мёртвые дома обывателей и дворцы московской знати окружали авангард Мюрата.

– Какой богатый город, – сказал Мюрат.

– По-восточному роскошный, – дополнил маршала Гурго.

– Париж – бедная деревушка, по сравнению с Москвой, – продолжил Мюрат. – И это мы на окраине. Какие же у них дворцы в центре?

Было жутко – пустые дома окружали солдат Великой армии как покойники. Подъехали к реке. На той стороне аванпост русских казаков поил лошадей, Мюрат приказал сделать тоже самое. Казаки напоили лошадей, поправили упряжь и не спеша поехали по улице. Мюрат перешёл вброд реку у разрушенного моста и последовал за ними.

Часть Великой армии вошла в город, дошла до реки. Сапёры стали наводить мосты. Наполеон наблюдал некоторое время за наведением мостов, получая от Мюрата сообщения о положении в городе. Император приказал войскам маршала Мортье идти вслед за авангардом Мюрата и занять Кремль во избежание ограбления. В пять часов вечера Бонапарт выехал из города. Он нашёл приют в деревне недалеко от Камер-Коллежского вала в первой попавшейся избе. Там он писал приказы, назначения, предписания, утверждал репертуар парижских театров. Великий человек работал до полуночи, потом лёг спать. Ночью его покусали клопы.

Из переулка навстречу французам выехал эскадрон гусар лейб-гвардии во главе со штабс-ротмистром Акинфовым. Мюрат приказал пропустить офицера к себе. Акинфов подъехал, отдавая честь и улыбаясь при этом. Неаполитанский король улыбнулся в ответ:

– Рад вас снова видеть, капитан. Что случилось?

– Генерал Милорадович просит вас продлить перемирие до семи часов завтрашнего утра.

– Не возражаю, капитан. Вы передали мою просьбу, что бы московские жители сохраняли спокойствие?

– Сделал всё, что было в моих силах, – уклончиво ответил штабс-ротмистр.

– И как понимать этот пустой город?

– Русские в массе своей люди непокорные. Извините, Ваше Величество, но мне надо ехать.

– Разумеется, не смею вас задерживать, – холодно сказал Мюрат. – Да, капитан, как называется эта улица?

– Арбат, Ваше Величество.

Гусары обогнули казачий аванпост и их красные ментики замелькали далеко впереди. Казаки развернули коней и не спеша поехали дальше.

На углу Арбата и какого-то большого переулка у своей аптеки сидел пожилой еврей.

– Почему вы не уехали, месье? – спросил его Мюрат.

Аптекарь не понял, неаполитанский король повторил свой вопрос по-немецки.

– Я мирный человек, господин, – ответил еврей, – я не сделал ни кому ничего плохого и надеюсь, что и со мной ничего плохого не случиться.

– Всё правильно, месье, так и будет.

У стены дома стоял одетый как слуга человек. Мимо него проследовал полк гусар в синих ментиках и чёрных киверах, за ним ехали трое, судя по всему, высших офицера, а за ними офицер на серой лошади. Человек помахал рукой, офицер ответил. Человек смело вышел навстречу, улыбаясь. Полковник конно-егерского полка улыбнулся в ответ. Человек подошёл к нему вплотную, достал из-за пазухи пистолет и выстрелил. На лице офицера появилось удивление, он прижал руку к груди и свалился с лошади. Маршал и два генерала оглянулись на выстрел.

– Ты что наделал, мерзавец? – вскричал Мюрат, разворачивая коня.

– Убил вашего императора, – спокойно на скверном французском языке ответил человек.

– Это не император, а полковник де Вильнёв.

На лице человека изобразилась досада.

– Мне говорили, что у Бонапарта серая лошадь.

– Да, – согласился Мюрат, – как и у бедняги де Вильнёв. Тебя сейчас расстреляют.

– Зато вас на одного меньше, – человек безмятежно улыбнулся.

– Расстрелять, – приказал Мюрат.

Солдаты 2-й пехотной дивизии прикладами подтолкнули человека к стене, он не сопротивлялся, дали залп. Человек упал. Полковника де Вильнёв положили рядом.

– Потом похороним, – пояснил Мюрат.