Оставление Москвы

– Капитан, – сказал Мюрат, – я так подумал: не стоит беспокоить императора по пустякам. Я принимаю условия генерала Милорадовича и буду ехать так медленно, как только смогу. Но мой авангард уже сегодня должен быть в Москве.

– Как вам будет угодно, Ваше Величество, – скрывая торжествующую улыбку, поклонился Акинфов.

– Скажите, капитан, вы откуда родом?

– Из Владимирской губернии, Ваше Величество, но я ещё не капитан.

– Ещё будете, мы на войне. Но всё равно, я хотел бы, что бы вы передали своим московским жителям, что бы они сохраняли спокойствие…

Акинфов видел – неаполитанского короля что-то беспокоит, речь сбивчивая. Мюрату же виделись горящие русские сёла. Их жители сами поджигали свои дома и, собрав пожитки, уходили в леса, гоня перед собой скотину. Самих жителей он не видел, а горящие сёла – это страшно. Мюрат очень надеялся на счастливую звезду Наполеона и что война благополучно завершиться в Москве.

– Мирным жителям, – продолжал Мюрат, – французская армия не причинит никакого вреда, нас не надо бояться. Не будет взята ни малейшая контрибуция. Ни малейшая! Французские власти будут всячески заботиться о москвичах и их безопасности. Сам Бонапарт будет следить за этим. Лично!

– Я вам верю, Ваше Величество, – серьёзно сказал Акинфов

Мюрат посмотрел на него внимательно и произнёс:

– Холодно тут у вас. Как вы тут живёте в таком климате? А в моей родной Гаскони сейчас, наверное, жарко.

В голосе неаполитанского короля послышалась тоска.

– Надеюсь, московские жители не покинули свой город? – спросил Мюрат. – И где главнокомандующий Москвы граф Ростопчин.

– Откуда мне знать, Ваше Величество, я в действующей армии и в Москве давно не был. Граф Ростопчин на своём месте, где ему ещё быть?

– Почему ваш царь Александр не хочет мириться?

– Наверное, потому что война ещё не кончилась. Впрочем, я не знаю, Наполеон это может спросить сам.

– Да, конечно, но, по моему мнению – пора мириться.

– Это не нам с вами решать, Ваше Величество.

– Увы, капитан. Не отобедаете со мной? – неожиданно предложил Мюрат.

– К сожалению, нет, Ваше Величество. Командование ждёт моего возвращения.

– Не смею задерживать, капитан. Ещё раз говорю: французская армия будет заботиться о сохранении Москвы. И передайте самому храброму генералу русской армии моё почтение.

– От самого храброго маршала Франции.

– Merci, capitaine, – улыбнулся Мюрат.

Гаспар Гурго, ординарец Наполеона, поскакал к императору доложить о переговорах Мюрата с русскими. Наполеон утвердил условия перемирия.

В сопровождении всё того же полковника де Вильнёв, Акинфов и трубач отправились назад к арьергарду русской армии.

Проезжая мимо французского авангарда, Акинфов обратил внимание на два полка гусар. На них тёмно-синие доломаны и синие ментики, на киверах султаны чёрные, кивера у одного полка чёрные, у другого голубые.

– Это польские гусары, два полка – десятый и тринадцатый. У тринадцатого голубые кивера. Хотите, подъедим ближе? – сказал де Вильёв, заметив заинтересованность русского гусара польскими.

– Если это возможно, полковник.

– Конечно.

Проехали галопом вдоль фронтов этих полков, провожаемыми недобрыми злыми взглядами. «В двух полках вряд ли тысяча сабель наберётся» – про себя отметил Акинфов.

– Смотрят они на вас враждебно.

– Не удивительно, мы же с ними воюем, полковник.

– Мы с вами тоже, но я на вас так не смотрю.

– У русских застарелая вражда с поляками.

На нейтральной территории они простились, и каждый поскакал в свою сторону.

Встречал Акинфова аванпост лейб-гвардии казачьего полка – десять казаков. Среди них командир полка – полковник Иван Ефремович Ефремов. Он сидел на гнедом жеребце в чёрной бурке, курил трубку.

– Ну, что?

– Мюрат обещал двигаться медленно, Иван Ефремович.

– Добро.

Штабс-ротмистр поскакал к генералу Милорадовичу докладывать об успехе предприятия. Вскоре арьергард русской армии выстроился в походные колонны и направился к Дорогомиловской заставе.

Коляска с Наполеоном въехала на Поклонную гору. Под горой в боевом порядке стоял десятый гусарский полк. На вершине императора встречали Мюрат и ещё несколько генералов.

– Этот холм – Воробьёвы горы?

– Нет, сир, – сказал Мюрат, – это Поклонная гора, а Воробьёвы горы вон там сзади нас справа.

– Ну, всё равно, – сказал Наполеон.

Перед ним внизу лежал огромный город: разноцветные купола церквей, в основном золотые, на фоне чёрных туч, крыши дворцов, утопающих в начинающих желтеть листве садов и вдали на горизонте угадывались башни Кремля.

– Вот, наконец, этот знаменитый город. Древняя столица русских царей.

Наполеон достал подзорную трубу и стал разглядывать Москву через неё.

– Ровно двести лет назад на этом холме стояли войска гетмана Ходкевича, – сказал генерал Сокольницкий. – В Кремле голодал польский гарнизон. А вон там за рекой напротив Кремля произошла битва с русскими. Тогда полякам не повезло, битву проиграли.

– Зато сейчас повезло, – сказал Наполеон, не отрываясь от подзорной трубы. – Поляки отомщены, генерал. Польша будет свободной.

– Казаки! Казаки! – встревоженно закричали конные егеря, конвой императора.