Оставленные

Как правило, дружба среди «Виноватых» не поощрялась. Структура организации препятствовала тому, чтобы кто-то из ее членов много времени проводил друг с другом или слишком полагался на взаимную поддержку. В поселении на Гинкго-стрит «Виноватые» проживали большими группами, которые часто перетасовывали; и каждому члену организации постоянно меняли сферу деятельности. Пары наблюдателей определялись по жребию, и редко кому из «Виноватых» случалось работать с одним и тем же человеком более одного раза в течение одного месяца. Задача состояла в том, чтобы укрепить связь отдельного индивидуума с группой в целом, а не между отдельными людьми.

На взгляд Лори, такая стратегия имела смысл, – по крайней мере, в теории. Новообращенные, вступавшие в ряды организации, были крайне уязвимы. Потратив много душевных сил на то, чтобы вырваться из прежней жизни, они были заторможены, обессилены и крайне ранимы. Если ими не управлять, они легко сползут в привычную колею, невольно воссоздавая модели отношений и поведения, от которых сами же отказались. И если это им позволить, они лишат себя того, за чем пришли: возможности начать новую жизнь, избавиться от обманчивого комфорта дружбы и любви и дожидаться Судного дня, не отвлекаясь на житейские мелочи и иллюзии.

Данная стратегия допускала лишь одно исключение – тесные отношения между Наставником и Учеником, которые организация рассматривала как неизбежное зло, эффективную с точки зрения статистики, но психологически опасную тактику, способствующую адаптации новых членов в кругу своих единомышленников. Проблема заключалась не в том, что между двумя людьми формировались особые эмоционально-насыщенные отношения – это как раз была цель, – а в том, что потом приходилось рвать эту связь, разделять двух людей, которые, по сути, превратились в единое целое, и тем самым травмировать обоих.

Задача Наставника состояла в том, чтобы подготовить Ученика к неизбежному разрыву. И Лори с самого начала, придерживаясь протокола, ежедневно напоминала Мег, что их партнерство временно и прекратится 15 января – в день ее официального вступления в организацию. С этого момента Мег будет являться полноправным членом мейплтонского отделения «Виноватых», а они с ней – коллегами, а не подругами. Будут относиться друг к другу с взаимным уважением – ни больше, ни меньше – и строго соблюдать обет молчания, если им случится оказаться вместе.

Лори старалась внушить это Мег, но только расстраивала и саму себя, и свою подопечную. По окончании испытательного срока для Мег они обе все больше нервничали и падали духом. Бывали ночи, когда одна из них плакала, а случалось, что они вместе лили слезы, сетуя на несправедливость обстоятельств, недоумевая, почему они просто не могут жить так, как жили, придерживаться сложившегося уклада, который устраивал их обеих. В какой-то степени Лори было даже тяжелее, потому что она точно знала, к чему вернется – в переполненную комнату в Сером доме или, может быть, в Зеленом, где ее ждет спальный мешок на холодном полу, где не будет рядом подруги, которая помогла бы ей коротать долгие ночи, где ее одиночество будет скрашивать лишь испуганный голос в ее собственной голове.

* * *

Неделей раньше, утром того дня, когда заканчивался период ученичества Мег, они явились в Главный дом. Обе были подавлены. Перед тем, как пойти туда они долго стояли в обнимку, напоминая друг другу, что нужно крепиться.

– Я тебя не забуду, – пообещала Мег, тихим, чуть сиплым голосом.

– У тебя все будет хорошо, – шепотом отвечала ей Лори, сама в это не веря. – И у тебя, и у меня.

Пэтти Левин, первый и единственный руководитель мейплтонского подразделения «Виноватых», ждала их в своем кабинете, сидя за огромным бежевым столом, как школьный директор. Это была миниатюрная женщина с сединой в кудрявых волосах и суровым, но поразительно моложавым лицом. Она махнула сигаретой, предлагая им сесть. Сказала:

– Сегодня важный день.

Лори и Мег хранили молчание. Им лишь разрешалось отвечать на прямые вопросы. Пэтти Левин внимательно смотрела на них – взгляд настороженный, но невыразительный.

– Вижу, вы плакали.

Отпираться не имело смысла. Они почти не спали, добрую часть ночи провели в слезах. Мег выглядела ужасно – волосы спутанные, глаза красные, опухшие. Лори была уверена, что сама она выглядит не лучше.

– Это ведь так тяжело! – выпалила Мег, словно убитый горем подросток. – Невыносимо!

Лори поморщилась от несдержанности своей подопечной, но Левин не обратила на это внимания. Щурясь в мрачной решимости, она зажала сигарету между большим и указательным пальцами, поднесла ее ко рту и глубоко затянулась, с силой высасывая дым из фильтра, словно он был забит.

– Знаю, – сказала она, выпуская дым. – Это путь, который мы избрали.

– И всегда так скверно? – Казалось, Мег вот-вот снова расплачется.

– Иногда. – Пэтти Левин пожала плечами. – Для всех по-разному.

Теперь, когда Мег проломила лед, Лори решила, что ей тоже можно подать голос.