Осторожно, двери открываются

В зал вошла Белла и сразу направилась к нам. Несмотря на каблуки, ее походка и в конце дня была легкой, как у модели.

– Таня, я все посушила, держи. – Она протянула мне мою одежду и обувь. – Можешь переодеться в шкафу, мы все так делаем. Только поставь ботинки перед дверцей, так все будут знать, что занято.

Я открыла платяной шкаф – и правда, гигантский. Даже одежда, которая лежала на полках и висела на вешалках, не помешала мне забраться внутрь целиком и закрыть за собой дверь. Обратно в свое я переоделась без удовольствия – даже к каблукам уже привыкла, и в футболке Антона было удобно. Перед тем как вылезти из шкафа, я украдкой понюхала одежду Антона – но она пахла только мной и стиральным порошком.

Заняться было нечем, и я подошла к окну. Юсуф оказался прав: в воздухе, почти незаметные, плясали первые снежинки. Сказочный вечер, обещающий что-то хорошее. Я села на подоконник и прислонилась головой к стене у окна, ощущая ее холодок. Вот бы сейчас устроиться на балконе, застегнуть до носа пуховик и включить подборку песен для зимнего вечера.

– Вальс снежинок, – сказал Антон, который умел бесшумно подкрадываться, несмотря на рост.

– Фу, ну и пошлость.

– Не пошлость, а Чайковский. Когда погода такая, всегда вспоминаю этот вальс из «Щелкунчика».

– Кстати, о Чайковском! Если твой босс где-то тут пьет чай, нам тоже можно?

И почему именно в тот момент, когда я представила себя с чашкой чая и пряником на широком подоконнике, зазвонил почталлион! Подскочили все в зале, – от уютного вечера без вызовов разморило не только меня. Но мне не надо было смотреть на лампочки, чтобы знать, кому именно предназначался этот звонок: почталлион звенел в кармане, который был в паре сантиметров от меня. Антон вскинул голову, как гончая, и рванул к выходу – как был, в халате. Я бросилась следом.

– Подстава! – Антон глянул на экран почталлиона и со стоном сел за руль. – Это худший адрес для двери! Нет, стоп, худший – «Дворцовая, 2»: это Эрмитаж, там пока что-нибудь найдешь! Прошлым летом так и вышло. Каждая секунда на счету, надо быстрее закрывать, пока дверь какой-нибудь мраморный пол девятнадцатого века не раздолбала, а хранители сами не знают, где дверь: нам пришел их адрес, а они ничего не видели. Мы уже запасники начали прочесывать – и нашли по коту, представляешь? Он пробежал мимо с таким ором, словно опаздывал куда-то, где колбасу раздают. Мы за ним, и в одном хранилище нашли дверь, а вокруг нее – всех местных кошек. Кошки с ума сходят по дверям, никто не знает почему.

Пока мы неслись по оживленным улицам, я взяла с приборной панели почталлион и глянула в него. «Ковенский переулок, 14».

– Ковенский от слова «ковен», как собрание ведьм?

– Ты сейчас увидишь, что там вечерами творится, и это перестанет казаться шуткой. Тем более сегодня суббота. Это самая восточная граница Литейного округа, дальше уже Смольнинский, и… – Мы подлетели на какой-то выемке в асфальте, и нас подбросило аж к потолку машины. – Ай!

– Почему у тебя такая отстойная машина? Ты в нее еле влезаешь!

– Стража транспорт не предоставляет, мне хватило только на эту. Она отлично держится. – Я молчала, и Антон сердито спросил: – Ну что?!

– А ты только в Страже работаешь? Нет у тебя, не знаю… какой-то работы, на которой можно зарабатывать деньги?

Антон уничтожил меня взглядом, так что ответ сразу стал ясен.

– Ничего личного. – Я примирительно подняла руки. – Просто говорю, что на новую тачку ты с такой зарплатой не скоро наскребешь. Или знаешь что? Поговори с боссом о прибавке, не жди, пока он сам предложит. Надеяться надо на себя!

В ответ Антон громко включил свою занудную аудиокнигу. Я подозревала, что она записана на кассету с пленкой, как в фильмах про Советский Союз. Эта машина даже эпоху серебристых аудиодисков вряд ли застала.

Мы доехали до тихого переулка и зашли в арку – я уже привыкла, что дом тут редко можно обойти, потому что его бок вплотную прилегает к следующему. Проход во двор, по которому мы шли, выглядел жутковато. На стенах граффити, откуда-то доносится музыка и крики: не поймешь, то ли кто-то веселится, то ли его грабят в подворотне.

Внутри оказался целый лабиринт соединенных арками дворов, и в каждом своя тусовка: бары, кафе, магазинчики, шумные компании. Забавно, что переулок, где мы бросили машину, казался таким тихим – будто все жители района собрались тут на тайную сходку, о которой никто не должен знать.

– И все это один адрес? – не поверила я. – Почему у вас вообще так странно строят?

– На экскурсию сходи, – буркнул Антон, тревожно озираясь в поисках двери. – «Дворы-колодцы для чайников».

Мы бродили по этому царству веселья, смотрели на крыши, заглядывали в бары, спрашивали куривших на улице людей, которым даже снегопад не мешал. Люди весело качали головами. Похоже, куда сильнее, чем вопросы Антона, их интересовало, почему он зимой ходит по улице в халате.

– Даже удостоверение никому не покажешь, – мрачно сказал он, шаря по карманам. – Исчезло вместе с моей одеждой. Вот фигня! Хорошо, что почталлион в машине был.