Осторожно, двери открываются

Почему-то от этих слов у меня сжалось сердце. Я попала сюда в снегопад, может, уеду тоже в снегопад? И я ведь должна хотеть домой, но… Вот сейчас я точно поняла: домой меня звало не желание, а долг. Перед Евой, которая не заслужила еще одной потери. Перед колледжем, перед Кириллом, который дал мне второй шанс. Но желания… Сейчас, в этих сумерках, в уютной комнате с зеленой лампой я почувствовала, как сильно хочу остаться. Работать в Страже. Быть уникальным трюкачом, который защищает город от разрушений. Я замерла, глядя на маленькие аккуратные руки Юсуфа, которые бережно вскрывали конверты. Потом с ужасом спрятала запретные мысли подальше и принялась разглядывать письма. На всех конвертах разным почерком был выведен один и тот же адрес: «Санкт-Петербург, Загородный проспект, 52, Стража».

– Если хотите, можете прочесть. Это не секрет. Люди для того и пишут эти письма, чтобы их читали.

Он ловко разрезал еще один конверт старинным ножиком, на вид серебряным. Я взяла этот нож, осторожно вскрыла конверт и достала лист, вырванный из тетради в клеточку.

Почерк был красивый, но с зазубринами, как будто писал образованный человек, который с трудом удерживает ручку в дрожащей руке.

Дорогая Стража,

Моя жизнь почти завершена, и я, конечно, не прошу вас ее продлить. Но у меня есть большая печаль: мой муж погиб в авиакатастрофе, и я не успела сказать ему, как сильно люблю его, и попросить прощения за все, что сделала. Это мучает меня даже сейчас, двадцать лет спустя. У нас была трудная жизнь, и она не должна была так закончиться: без радости, без прощания. Он давно упокоился с миром, но это единственное, чего я хочу: поговорить с ним хотя бы во сне.

Я понимаю, такое вряд ли возможно, но я должна была написать, ведь это последнее желание, которое у меня осталось. Спасибо за все, что вы делаете. Однажды дверь открылась во дворе детского сада, куда ходит моя внучка. Она очень испугалась, но приехали ваши сотрудники, женщина и юноша, и закрыли дверь. Спасибо за все.

– О чем просят? – мирно спросил Юсуф, увидев, что я закончила.

– Во сне поговорить с умершим мужем.

Хотелось нервно рассмеяться, потому что это ведь невозможно, но он спокойно сказал:

– Тогда вон в ту стопку.

Я положила письмо туда, куда он велел, и тихонько села, наблюдая за его работой. Письма читать я больше не стала, мне и от одного стало грустно. Получается, каждая бумажка в этом зале – это чья-то боль, чья-то мечта. Как письма Деду Морозу, только от взрослых и с реальной надеждой на ответ.

Юсуф читал письма и сортировал по стопкам. Делал он это умиротворенно, как японцы в мультиках, когда расписывают рисовые зерна или пиалы для чая.

– Хотите написать письмо? – спросил он, не отрываясь от чтения.

– Я?

– У каждого есть заветное желание. К сожалению, мы не можем исполнить их все – но когда появляется артефакт со свойством, похожим на то, о чем писали в каком-нибудь из писем, мы находим письмо и приглашаем его автора.

– И бесплатно отдаете ему артефакт?

– Именно.

Так вот как сюда попала нарядная девочка.

– Я скоро уезжаю.

– Кто знает, когда и как ваше желание исполнится? – Юсуф поднял взгляд. – Выразить его – уже половина дела.

– Мне это не нужно, – резко ответила и тут же притихла, испугавшись своей грубости.

Но он не обиделся.

– Знаете, я много раз задавался вопросом: это мы подбираем подходящие артефакты или двери постепенно дают нам то, что кому-то очень нужно? Я склоняюсь ко второму варианту. Обещаю не читать ваше письмо сейчас, чтобы не смущать вас. Вон там есть чистые листы.

На секунду мне захотелось психануть, выпалить: «Не надо мне приказывать» – и уйти, но я вдруг поняла, что он не приказывал, иначе я не смогла бы сопротивляться.

Такой шанс ведь больше не представится. И он прав: заветное желание есть у каждого, даже если оно невыполнимо.