Осторожно, двери открываются

О, так это магазин при музее… Хоть бы и правда не разнести чью-то мемориальную квартиру! Мы взлетели по лестнице, и я закрыла дверь, которая оставила на память о себе в щепки разнесенный посреди комнаты паркет. Ну, не так уж и страшно! Антон выудил из угла артефакт.

– Интеллигентные люди, музейные работники. Не тронули, – проворчал Антон и, махнув парню рукой, помчался на улицу. – Теперь в Митавский. Надо все-таки карту в машине завести, сейчас бы пригодилась.

Артефакт он сунул в бардачок без всякого пакета – там все уже сияло, как пещера с сокровищами. До моего появления Антон успел собрать три штуки, и это, возможно, хоть ненадолго делало его машину самой дорогой в городе.

Следующей остановкой для нашей колымаги стал переулок, где дверь ничего поломать не успела. Мы заглянули в почталлион. Там по-прежнему мелькало не меньше десятка названий.

– Вот дерьмо! – Антон треснул обеими руками по рулю и поехал дальше.

Другие водители к этому моменту предусмотрительно добрались домой и расчистили ему путь, так что местами он мог выжимать под сто километров в час. Думаю, все местные коты давно выучили его машину и скрывались при ее приближении.

– И чего ты не уехала? – спросил Антон, внимательно следя за скупо освещенной дорогой. – Я думал, ты уже далеко. Прощаться явно не в твоем стиле.

– Так я бы и уехала, но твой босс сказал, что это невозможно! – Я даже наскребла в себе сил на возмущение. – Ты в курсе его теории о том, что тут творится?

Антон кинул на меня заинтересованный взгляд:

– Что за теория? Павел Сергеевич не любитель поболтать. Его спросишь о чем-нибудь, он скажет: «О, какой интересный вопрос!», скроется в кабинете и больше оттуда не выйдет.

Он с таким любопытством ждал ответа, что было ясно: про теорию под названием «Все умерли» Павел Сергеевич направо и налево не трубит. Мне вдруг стало жаль Антона, – он выглядел смертельно вымотанным, аж круги под глазами, – и расхотелось грузить его еще и этим.

– Да ерунда какая-то, – ответила я. – Долбил, что отсюда не уехать. Но как закончим с дверьми, я решу этот вопрос.

– Не сомневаюсь, – ядовито ответил Антон и свернул на повороте так, что меня припечатало к окну.

Постепенно мелькание на экране почталлиона успокоилось – с каждой дверью, которую мы закрывали, адресов оставалось все меньше. Красотой пейзажа я уже не любовалась, Антон просто возил меня по округу, бешено петляя переулками, и чаще всего в пути я засыпала. Он меня расталкивал, мы вместе искали дверь, а иногда ее было видно сразу. В голове воцарилась звенящая тишина, и наконец-то можно было ни о чем не думать, просто делать то, что требуется. Меня не нужно учить выполнять свой долг, я училась этому всю жизнь.

– С Литейным закончили, – наконец сказал Антон, без сил упав на водительское сиденье. – Надо помочь остальным. Клановцев я ни разу не встретил – значит, в других местах добыча побогаче, и они подтянулись туда. Уверен, у наших сплошные проблемы: там же нет тебя, которой дверь закрыть – раз плюнуть.

– Ты же говорил, что работаешь только в своем округе, – пробормотала я, не открывая глаз.

Когда ты настолько устал, кресла в развалюхе Антона – самые удобные в мире.

– Сегодня мы работаем везде, – отрезал он. – Ты эту кашу заварила, ты и расхлебывай.

Я разлепила глаза и с обидой посмотрела на него.

– Я же не нарочно, – тихо сказала я. – Меня хотели похитить два мордоворота из Клана. Увидели, что я рукой закрыла дверь, и решили отвезти меня на какой-то склад. Двери сами открылись, не знаю, как так вышло.

Лицо Антона вдруг смягчилось. Он долго смотрел на меня в рыжем свете фонаря, под которым мы припарковались.

– Так теперь они знают… – пробормотал он. – Вот почему Дровосек и Страшила нам не мешали – раз Клан в курсе, на что ты способна, Гудвин перебросил их туда, где ты им не помешаешь. Кстати, а где вы с ними сцепились?

– В сквере у Балтийского вокзала.

– Ох, беда. – Антон завел машину. – Адмиралтейский район. К счастью, Белла с Вадиком сегодня и в ночную тоже, но у Вадика жвачки наверняка закончились. Ты не представляешь, как трудно его заставить сделать новые! Только Белла на это способна, и то со скрипом. Причем он может работать только со жвачками «Love Is»: легенда гласит, что в детстве он жевал такую, когда открылась первая дверь.

– И как он с ними работает? – Я торопливо пристегнулась, чтобы меня не мотало по креслу на каждом повороте.

– Берет кучу жвачек, напивается до беспамятства и передает каждой частицу сияния. Достучаться до этого сияния в себе он в нормальном состоянии не способен. Я его понимаю: все, что связано с передачей сияния предметам, работает медленно и трудно, даже маме было непросто зачаровывать ключи, но никто же не ноет, как он! Один раз Вадик так меня достал – жвачек нет, мне закрывать нечем, а он выпендривается! – что я его привязал к стулу и не отпускал, пока не потрудится. И что ты думаешь?