Осторожно, Питбуль-Терье!

Отец запускает бумажником в стену. Потом хватает Терье за руку и начинает ее выкручивать, хочет отнять коробку. Вид у него бешеный. Изловчившись, он выхватывает у Терье коробку и разрывает подарочную обертку. Терье убегает из комнаты, решил у себя спрятаться, наверно.

Торстейн что-то орет ему в спину и достает из обертки коробку. И замолкает. Стоит и смотрит на коробку, качая головой. Потом берет со стола стакан с какой-то жидкостью. И выдувает ее одним глотком. С грохотом ставит стакан на стол, но вдруг смахивает коробку на пол и так наподдает ей ногой, что стены дрожат. Даже мне слышно, как гремят в коробке игрушки.

Очень трудно жить с мамой, которую донимают страхи. Но мама хоть просто отменила Рождество, а папаша Терье пошвырял все в окно.

Кризис

Я снова бегу вниз, к дому. Комната Терье выходит окном на другую сторону. Мой план такой: запустить снежком в его окно, а потом как-нибудь ловко вытащить его из квартиры.

Завернув за угол, я ахаю от ужаса: Терье болтается на связанной из простыней лестнице, свисающей из его окна на втором этаже. Он болтается, как тяжеленный куль, а под ним до снега не меньше двух метров.

Прыгая по высокому снегу, я доскакиваю до стены дома и встаю под Терье.

— Ловлю! — кричу я.

Терье в испуге дергается и упирает в меня такой взгляд, как любят показывать в триллерах. Дышит он с перебоями.

— Прыгай! — кричу я.

Терье снова зажмуривается, но лестницу не отпускает, держит цепко.

— Давай! — кричу я.

И не успеваю ойкнуть, как его толстая задница приземляется мне на голову, впечатывая меня в холодный-прехолодный снег.

Мне холодно. И темно. Я не могу шелохнуться. Терье слишком тяжелый.

Наконец он приподнимает свою задницу и отползает в сторону. Я озираюсь по сторонам. Терье ползет вперед по-пластунски.

— Я все устроил, мы отобьем бункер! — говорю я.

Терье поворачивает ко мне лицо. Оно все в снегу.

Белый медведь, да и только.

В его комнате кто-то что-то крушит. Терье быстро отползает и прячется за угол.

— У меня есть план, — шепчу я. — Ты идешь в бункер…

— ТЕРЬЕ!!!

Это его папаша кричит в окно. Орет, вернее сказать.

— ТЕРРРРЬЕ!!!

Грохочет по всей улице.

Я осторожно поднимаю голову. Толстый, огромный Торстейн занимает собой все окно. Лицо искажено от злости. И он ревет так, что щеки трясутся. Он похож на больного бешенством пса, которого на всякий пожарный следовало бы усыпить.

Взгляд Торстейна падает на меня, Он перестает реветь. Но дышит, задыхаясь и присвистывая так, словно пробежал сотню километров на лыжах.

— Где Терье?

Я пожимаю плечами.

— ГДЕ ТЕРЬЕ? — повышает голос Торстейн, и земля дрожит от его крика. Я быстренько показываю в другую сторону, не ту, где бункер, и отползаю за угол к Терье.

Ой, его там нет!

Я оглядываюсь по сторонам и вижу, как он быстро уходит с парковки вниз, в сторону бункера.

Из окна кричит Торстейн:

— Можешь передать Терье, что теперь он может забыть о…

Внезапно он закрывает глаза и рот. И начинает дышать глубоко и протяжно. Так мама всегда делает, когда начинаются страхи.

Он медленно разлепляет глаза.

— Обожди! — приказывает он и исчезает в квартире.

Откровенно говоря, времени ждать у меня совсем нет. С такой скоростью Терье окажется в бункере через полсекунды. А там ему уготована взбучка, если того не хуже.

Я делаю пару шагов по глубокому снегу.

— Постой!

Это снова Торстейн. Он стоит в окне, держа в руках охапку вещей. Он разжимает руки, и все валится в снег.

— Скажи Терье, чтобы он, пожалуйста, оделся, — рычит Торстейн. — А то простудится еще!

Я подбираю вещи: куртка, пара сапог, шапка и варежки. Наверху Торстейн втягивает в окно простынную лестницу. Ветер треплет его волосы.

И он скрывается в комнате.

Я бегу изо всех сил. Но не так уж быстро, честно говоря. Куль с одеждой рассыпается, то сапог, то варежка падают на землю. И приходится останавливаться. Наконец я запихиваю шапку и варежки в рукав куртки, закидываю ее через плечо, надеваю сапоги на руки и припускаю во все лопатки.

Бункер

В темноте спуск к бункеру почти не просматривается с парковки. Терье тоже не видно. Наверно, Курт с Рогером уже набросились на него.

Последние метры я бегу, как на соревнованиях. Потом соскальзываю вниз по дорожке и резко торможу перед дверью. Она приоткрыта. Из бункера слышен шум драки. Стоны. «Давай, давай», и «ау», и «вот тебе».

А у меня никакого оружия, только куль с одеждой. Я натягиваю на руки, как боксерские перчатки, сапоги Терье, принимаю стойку и врываюсь в бункер.

Посреди бункера стоит Терье, а на спине у него болтается Рогер. Он сжал руки в замок под подбородком Терье, а тот стряхивает его с себя. Перед Терье подпрыгивает на месте Курт, время от времени делая выпад ему в живот.

— Ой, — раздраженно огрызается Терье.

С молодецким криком я впечатываю сапоги в спину Рогера, он вскрикивает, ослабляет хватку и шмякается на пол. Курт делает большие глаза.

— Джим?

Терье кидается на Курта, швыряет его через бедро, запрыгивает на него сверху и прижимает его руки к полу.