Осторожно - пума!

После долгих раздумий и предположений пришлось отпра-

виться обратно на ту сопку. Целый день на переход потра-

тили. Пришли, и все стало понятно: от Лунева пункт хо-

рошо видно! Значит, Венька перетащил пирамидку и уже

наверняка теперь засек ее — обратно не перенесешь, и

пришлось рабочим Юноха рубить вторую просеку.

101

И почему это Венька, такой быстрый и хитрый, подру-

жился с этим медлительным эстонцем?

Михаил еще не знал правила единства противополож-

ностей и мудрости тяготения различных характеров. Ра-

ботавшие в паре много лет Лунев и Юнох в точности отве-

чали метким стихам А. С. Пушкина:

Они сошлись. Вода и камень,

Стихи и проза, лед и пламень

Не так различны меж собой.

Именно столь различны были эти два топографа. Один —

спокойный, флегматик, другой — холерик, подвижный, как

ртуть. Один — коренастый, рыжий, другой — поджарый,

брюнет. Один говорил только тогда, когда уж очень сильно

понадобится, когда уж нельзя совсем обойтись без звукового

выражения своих мыслей, другой, соперничая с пулеметом

в быстроте, извергал каскад остроумия и не мог минуты по-

сидеть спокойно без того, чтобы кого-нибудь не задеть ост-

рым словом, рассказать смешной случай или анекдот.

Вспоминая выходки Лунева, Кучерявый не заметил,

как по довольно крутому склону пересек светлый листвен-

ничный лес и вошел в сумрачный елово-пихтовый. Он уже

знал, что в этих местах всегда лиственничный лес вверх по

склону сменяется темнохвойным, а еще выше в нем пропа-

дает пихта, а вместо нее появляется береза. А уж когда этот

лес поредеет, начнутся кусты кедрового стланика и скоро

после него гольцы.

Хотелось есть. Михаил прибавил шагу, хотя ноги уже

успели устать — дневной переход был довольно большим.

Сейчас бы сидеть у костра и пить чай, а тут вот тащись на

голец! Вниз-то скорее добежишь, а вверх эти два километра

за пять кажутся.

Наконец среди елей забелели стволы березок, гуще стал

ольховник. Кедровый стланик встретил посланца густой

стеной. Это был живой плетень из упругих смолистых ве-

ток почти в два метра высотой. Спустился туман. Чем дальше

пробирался рабочий внутрь зарослей, тем гуще они стано-

вились. Ветви торчали в разные стороны, накладываясь одна

на другую. Когда на них наступала нога, они вырывались как

живые. Хвоя била по лицу, пальцы липли от смолы. Охва-

тила злость. Она оттеснила усталость. Появилось второе ды-

хание, после которого часто наступает упадок сил. Но Ми-

хаил об этом не знал и с остервенением лез вверх по склону.

Он был совершенно мокрым от пота.

102

В одном месте стланиковый плетень пересекла каменная

осыпь. Неизвестно, где лучше идти. Камни качались. Нога

то и дело скользила по набухшему влагой лишайнику, ко-

торый покрывал камни. Кучерявый часто падал. Но склон

был крутой, падал он вперед и поэтому не ушибался.

Скоро камни стали устойчивее, а потом как будто по-

гружались в землю — склон выполаживался. Кедрового

стланика на вершине нет. Зимой там ветер сдувает снег,

а без снеговой шубы стланик жить не может. Где кончалась

эта выпуклая вершина, видно не было. Туман лег на нее

плотным слоем, заодно скрыв и лабаз.

Михаил решил обойти голец вдоль стланиковой опушки.

Лунев сказал, что лабаз недалеко от вершины в стланике.

Его, наверное, можно и в тумане рассмотреть. Но напрасно

Кучерявый напрягал зрение. Кроме изредка торчащих за-

сохших лиственничных стволов, ничего нельзя рассмотреть

в стланике. Он, наверное, уже раза два обошел лысину голь-

ца, а лабаза так и не увидел. Начало смеркаться. Несколько

раз рабочий предпринимал попытки проникнуть в заросли

стланика, но из него и вовсе ничего видно не было, даже

и без тумана ничего не рассмотришь. Начался моросящий

дождик. Налетел порыв ветра.

«Нет, надо возвращаться, пока от холода не околел»,—

подумал Михаил и ринулся вниз по каменной осыпи, а

потом по стланику. В лес он вошел, когда совсем стемнело.

Пожалел, что не взял спичек. Он не курил и не привык носить

спички.

Идти по еловому лесу в темноте еще труднее, чем по стла-

нику. Густой, сильно колющийся подрост перемежался с

валежником. «Что-то, когда вверх шел, лес был реже»,—

подумал парень. Наверное, чуть в сторону взял. У него и

намека не было на сомнение, что шел в противоположную от

лагеря сторону. Запнувшись о сук, он упал и расцарапал ще-

ку. «А, сгори все ясным пламенем, надо ночевать, а то без

глаз останешься». На всякий случай он остановился и, набрав

полные легкие воздуха, закричал по направлению вниз по

склону: «Ого-го-о-о!» Прислушался. Тайга молчала. Только

вершины слегка шуршали от ветра и дождя. Еще раз крик-

нул, но только шорох дождя ответил ему.

Нащупав толстую пихту, ветки которой спускались чуть

не до земли, он уселся под нее и блаженно вытянул ноги.

Здесь — сухо. Заснул он, видимо, сразу...

— Кучерявого только за смертью посылать. Опять без

курева ложиться придется,— ворчали поужинавшие рабочие.

103

— Подкинь дров в костер и давай спать укладываться.

Небось огонь увидит.

Но Лунев уже начал беспокоиться и жалеть, что послал

именно Кучерявого.

— А ну, мальчики, давайте хором шумнем.

Тишину тайги прорезал мощный рев: «Ми-и-и-шка-аа!

Ого-го-о-о!»

В ответ они услышали только шум дождя.