Осторожно - пума!

того в лохмотья ватника. Что это живой человек, заметно бы-

ло по медленно шарящим вокруг рукам. Человек сидел,

поставив ступни ног на землю и подняв колени, на которых

лежала его голова. Руками он собирал бумажки и мелкие

сучки вокруг себя и медленно клал на огонек, чуть-чуть

тлевший между его ног.

Соловьев сразу узнал Кучерявого, хотя все остальные

были слишком далеки от мысли, что это он, который числился

в погибших.

— Здорово, Миша! — раздался дружный хор нескольких

здоровых глоток.

— Ты что, с того света? — последовал грубоватый воп-

рос.

С трудом подняв голову, Кучерявый посмотрел на ребят

невидящими глазами. Никаких эмоций не выразили эти

глаза. Все желания, чувства, интерес к окружающему по-

кинули его вместе с силами истощенного тела.

— Миша, что это ты такой дохлый огонек разложил?

Смотри кругом сколько дров,— указали подошедшие на

валежник.

106

— Да, до них далеко,— раздался равнодушный хриплый

голос.

— И ты собирался дойти до базы сам? Знаешь, сколько

до нее?

— Тридцать километров осталось. Теперь я местность

знаю... А я его все-таки нашел... Позавчера. Только там

одни спички с махоркой остались.

— И ты, что же, за два дня четыре километра прошел?

Или опять заблудился?

— Нет, не заблудился. Шел все время. Только теперь

уж ползу. На ногах стоять не могу, голова кружится.

— Это хорошо, что на лабазе никаких продуктов не

осталось, а то там бы ты и отдал концы на продуктах-то.

Сейчас мы тебя чаем сладким поить будем.

В это время уже запылал большой костер. Над ним по-

висло ведро с водой. Кучерявый протянул руки к огню.

— Хорош,— прошептал он.— Я ведь почти и не грел-

ся, как от Веньки ушел.

Голова его свалилась набок, и он потерял сознание.

Неожиданная помощь оборвала туго натянутую струну

нервного напряжения, заставлявшую изыскивать силы не-

известно откуда.

Последующие три дня, пока его доставляли в районную

больницу в Экимчан, он почти не мог шевелиться. И этот

человек надеялся проползти тридцать километров. Надежда

была сильнее его физических возможностей. Он видел только

одну цель и знал, что достичь ее может только сам, только

один. Он уже знал, что съемку давно все закончили, а то,

что его будут искать, он даже и не думал.

Наверное, такая вера и надежда в немалой степени

способствовали тем, кто стоял насмерть в Бресте и Ленин-

граде пять лет спустя.

Двадцать один день человек пробыл один в незнакомой

и враждебной ему обстановке, без нормальной пищи. Но

еще удивительнее, что девятнадцать дней он пробыл без

огня и не имел возможности полностью обсушиться и ото-

греть коченеющее тело. Только хвоя пихты и ели спасала

его от дождя и снега. Только могучий инстинкт самосохра-

нения помог найти пищу в тайге. А что он знал о ней, о съедоб-

ных растениях? Только ягоды и грибы. Но грибы он не мог

использовать потому, что не было огня. Не было даже ножа

и тем более других орудий, которые помогли бы добыть

пищу. Одна цель и упорное стремление к ней, цепкость

и поразительная вера в благополучный исход сделали его

107

непобедимым. Он заставил свое изнуренное тело подчиняться

воле.

Через месяц мне пришлось забирать поправившегося

Кучерявого из экимчанской больницы. Грузовик мчал нас

к нашему полевому аэродрому. Оттуда он должен напра-

виться в Сочи — отогреваться в санаторий. В машине он

рассказывал о своей одиссее. Все события воспринимались

им спокойно, как само собой разумеющееся. Он не умел

рассказывать о своих переживаниях. Создавалось впечат-

ление, что они не беспокоили его или он просто человек без

переживаний. А может быть, вот у таких парней, не изба-

лованных жизнью и родителями, и может развиваться столь

сильная воля и только такие могут выжить в самых невероят-

ных условиях...

В каком-то украинском селе он окончил четыре класса,

потом работал конюхом в колхозе, потом лето здесь. Но это

лето дало ему опыта больше, чем вся прежняя жизнь.

Его рассказ прерывался, как только машина въезжала

в населенный пункт. Михаил просил шофера остановиться

у столовой. Столовые притягивали его, как магнит иголку.

Через каждые полтора-два часа Кучерявый регулярно

съедал обед из трех или четырех блюд. Удивительно, как его

желудок справлялся с такой работой.

... Не очень холодная морошная ночь и густая хвоя

пихты позволили Михаилу отлично выспаться и остаться

почти сухим. Сколько он спал, неизвестно: ни часов, ни

солнца не было. Хотелось есть, ведь со вчерашнего обеда

ничего не ел. Он встал и пошел вниз по склону. Скоро

захламленный елово-пихтовый лес сменился лиственничным.

Вместе с ним кончился бесплодный мох. В лиственнич-

ном лесу чаще и чаще попадалась брусника. Он срывал ее

на ходу. Но когда вышел на пологую часть склона, где

лиственницы были высокие и редкие, перед ним открылось

целое поле брусники, крупной и спелой. Став на колени,

он собирал ее обеими руками и горстями отправлял в рот.

В лагерь он не спешил — пусть сами ищут лабаз.

За приятным занятием Кучерявый не обратил внимания

на то, что ни склон, ни лес не были похожи на те, по кото-

рым он шел вчера. Да и как заметить неопытным глазом все

нюансы как будто однотипной тайги? Вечером он шел, ду-