Осторожно — пума!

Медведь с зимнего сна был настолько голоден и, наверное, настолько обрадован лабазу, что повеселился здесь вволю. Разрушив надстройку на столбах, он съел, что можно было съесть. Двух кулей с сахаром как не бывало. Не осталось ни одного сухаря от нескольких ящиков — только изодранные куски фанеры валялись в самом хаотическом состоянии.

— Как только не подох, паразит, от обжорства?

— Тут, наверное, целое стадо медведей ужинало — ведь всю крупу пожрали.

— Ас кулями с мукой, наверное, в футбол играли.

Действительно, мучные изодранные кули валялись в разных местах поляны, а мука, превратившаяся в крошки засохшего теста, покрывала почти всю поляну.

— Братцы, а консервы-то тю-тю, он их испоганил.

Несколько сотен банок различных консервов были помяты и прокусаны медвежьими зубами.

— Ты, смотри, сгущенку высосал, а тушонка протухла!

— Вот ведь идиот, ну прокусил одну-две, видит — не съесть, оставил бы остальные, так нет же — все перекусал!

Из целой груды банок ни одна не была пригодна к употреблению после медвежьего пира.

Когда последняя надежда найти хоть что-нибудь съестное на месте бывшего лабаза полностью испарилась и до людей наконец дошло, что ни сытного ужина, ни завтрака, ни долгожданного выходного дня не будет, они повели себя по-разному.

Начальница сидела на пне, разложив аэрофотоснимки, и рассчитывала расстояние до двух других лабазов и до таежной базы партии. Она взвешивала все возможные случайности и варианты решения, наиболее выгодные для выполнения задания, чтобы не делать пустых маршрутов. Но нельзя было и рисковать людьми. Идти к вспомогательным лабазам ближе, чем к базе, но кто может поручиться, что, приобретя опыт бандитизма, медведь не разгромил и те, а они были в противоположном направлении от таежной базы. А если и те лабазы разгромлены, то и работу сорвешь, и людей можно потерять, да и самой не поздоровится.

Один из практикантов мрачно молчал. Другой проклинал хозяйственников.

— Безмозглые дураки! Серая бездарность! Не догадались вбить гвозди в столбы! Ведь и ребенку ясно, что в тайге медведи умеют на лесины лазить.

Действительно, то ли от неопытности, то ли от безответственной беспечности, а возможно, и просто потому, что забыли захватить с собой гвозди, устроители лабаза не сделали необходимого предохранительного приспособления от медвежьих погромов. Впрочем, это сейчас, после колоссального опыта исследовательских работ в тайге и горах, стало правилом при организации таежных лабазов забивать в столбы гвозди и отпиливать их шляпки. Захочется медведю пообедать на дармовщину, подойдет, уколет лапы и отойдет не солоно хлебавши. А в те времена как-то не было такой установки — надеялись, что медведь не сумеет преодолеть лабазного карниза на гладких столбах, и более существенных мер не предпринимали для охраны складов. И как показал опыт, попадались особенно натренированные медведи, преодолевавшие и очищенные от коры столбы, и карнизы, и ухитрялись растаскивать казенные продукты, срывая планы исследователей.

Большую часть сеютовского отряда в то время не волновало состояние производственных планов. Настроения и мироощущения диктовались требованием желудка. Несбыв-шиеся мечты о сытой еде и отдыхе, мрачная перспектива голодного, изнурительного похода, охватившее всех сомнение в сохранности других лабазов вызвало бессильную злобу. Злило все: и бандит-медведь, и безответственность хозяйственников, и задержавшая поход к лабазу начальница, слишком тщательно выполнявшая порученную работу, и вообще вся тайга с ее жестокими законами, и злодейка-судьба, приведшая в тайгу. Особенно здоровые, организму которых необходимо больше горючего, откровенно ругались громко и изощренно, не стесняясь начальницы, а ее маленький телохранитель плакал, всхлипывая и утирая нос рукавом брезентовой спецовки. Комары пищали, выбирая удобное место, чтобы высосать остатки крови.

— Давайте собирать муку, хоть болтушку сварим!

Люди, сбросив тяжелые рюкзаки, стали ползать по темнеющей поляне и соскребать с травы и мха налет засохшего теста. Крошек набрали две неполных миски. Очистить их от плесени и сора не хватило терпения. Окончив далеко не тщательную очистку, скипятили ведро воды и засыпали туда крошки. Утолив немного голод болтушкой, заснули неспокойным сном.

Все проснувшиеся начали с того, что ползали по поляне и собирали крошки теста на завтрак. Он прошел в молчании — это было издевательство, а не завтрак. У многих началось расстройство желудка с резкими болями. Не осталось никаких сомнений — нужно было двигаться к таежной базе партии, где сидел радист в срубленном домике и сторожил продовольствие, посылая в Свободный на базу экспедиции сводки о выполнении плана исследований.