Осторожно — пума!

Да, мы с Раменским не жаловались. Действительно, буквально все наши рабочие работали не покладая рук, с выдумкой, инициативой. Их захватила внушенная нами перспектива найти в заброшенной долине промышленную россыпь. Задачей всей нашей экспедиции было не только найти россыпи, но и возродить добычу золота в Дальней Тайге. Поэтому в случае обнаружения мы должны были разведать, подсчитать запасы и сдать золотоносную россыпь в эксплуатацию. После приемки разведанных площадей наши рабочие имели право перейти на самостоятельное старание на любом шурфе и на любом горизонте погребенных террас.

— А то, что они преступили закон, — продолжал милиционер, — мы решили не замечать до тех пор, пока они работают и ведут себя правильно. Вы что же думаете: они в лагерях больше пользы принесут и скорее перевоспитаются, чем здесь? Тайга воспитатель идеальный, в ней свои законы: ни грабить, ни убивать нельзя. Попробуй ограбь — самих кокнут. Вот вам и воспитание, и уважение к чужой собственности. Кроме того, интерес есть — золото моют, стране польза, и немалая. И им занятие, и государству валюта, и трудовой навык у них, да и время для решения, как жить дальше, есть. Только присматривайтесь к Матвею Ивановичу — он сам воспитатель сильный, а воспитание-то у него не то. Впрочем, это дело не мое…

Следователь в первую очередь заподозрил в убийстве Киры Лиманчикова и Бутакова.

— Я же не мог утиной дробью убить человека! Да и зачем?

Действительно, зачем молодому парню, комсоргу Бодайбинского техникума убивать свою учительницу?

— Но третий патрон!..

— Ты мог выстрелить в упор, например в затылок или лицо, а тело зарыть в мох. Можешь показать, где стрелял?

И Лиманчиков вел нас всех по своему маршруту, показывал подбитые дробью листья и ветки ольхи, впившиеся в стволы лиственниц дробинки. Два места он нашел и показал, а третьего найти не мог.

После неудачных поисков следов Киры Лиманчикова и Бутакова арестовали. Бутакова освободили довольно быстро. Большое число свидетелей на прииске Светлом и расчет времени доказывали, что без машин, которых тут не было, человеку невозможно преодолеть за полдня шестьдесят километров даже на лошади по таежной тропе.

За недостатком улик после месячного следствия освободили и Лиманчикова. У всех наших рабочих имелось алиби: все они выполнили дневную норму проходки шурфов минимум в восемнадцати километрах от Семикачи, и к тому же никто не знал ни времени, ни места маршрута. Ведь он был случаен, не планировался заранее, о нем не знал даже рабочий, уехавший на Кропоткинский.

Следователь не очень тщательно допрашивал косарей и Колобаева. Он говорил:

— Никогда якутские колхозники не станут нападать ни на кого из русских. К тому же всех мы их знаем с лучшей стороны. А Колобаев, по данным зимовщика, целый день был в зимовье.

То же утверждал и Колобаев: зимовщик с поляны не уходил.

Следствие решили прекратить. Однако родственники Киры в Москве не удовлетворились таким оборотом дела и обратились в Прокуратуру СССР с просьбой тщательного расследования и наказания виновных. Москва потребовала найти во что бы то ни стало! Дело передали другому следователю.

Уже зимой, в конце января опять были арестованы Лиманчиков, Бутаков и на этот раз семикачинский зимовщик и все косари. Это сделали, по-видимому, для оправдания бодайбинских следственных органов перед Прокуратурой СССР, так как все следы давно скрыл снег и ничего нового нельзя было выяснить. Когда следователь тоже убедился в этом и освободил всех взятых под стражу, он решил обвинение предъявить мне.

— Зачем отпускал по одному в тайгу?

— Орлова была начальником подотряда и принимала решение сама. Кроме того, даже официально разрешается удаляться от лагеря на два километра, тем более в таком месте, где имеются дороги и население, да еще при такой идеальной слышимости, как на семикачинской поляне.

— Вы отпустили ее одну для того, чтобы убить. Какая причина была у вас для убийства?

Такое обвинение следователя заставило меня онеметь сначала от удивления, а потом от возмущения. У меня к тому времени не возникало даже мысли, что кто-нибудь может заподозрить во мне убийцу. И кого — своего помощника и друга!

Официальный допрос длился целый день. По «железной логике» следователя выходило так, что косари и недоброжелатели не могли, а товарищ по учебе и работе мог убить своего помощника. В ходе перекрестного допроса выяснилось, что второй ствол огнестрельного оружия, которым располагал отряд, в тот день увез рабочий, посланный за продуктами. Топоры были в распоряжении топящих баню. Стало быть, материальных средств убийства я не имел. Это меня больше всего умилило в доводах следователя. Потом оказалось, что в разное время, но в течение всего дня меня видели разные лица в собственной палатке — с поляны я не отлучался.

В конце концов прокурор города Бодайбо постановил дело прекратить. Я же провел много бессонных ночей в логических поисках виновного.

Верховье долины р. Хомолхо (схема)