Осторожно, треножник!

Обида знакомая (хотя индейцам у нас в Америке вообще, а если забредут, то и в славистике в частности, – везде дорога и почет). Помню, как лет тридцать назад я почувствовал себя объектом этнографического описания – увы, адекватного, – прочитав книгу Хедрика Смита «Русские». Но почему обиду эту надо срывать на непонятным образом сформированной абстракции под названием «славистика» – то ли вообще западная, то ли американская (европейцам от А. И. выходит послабление), то ли и российская тоже, то ли не обязательно славистика, а и семиотика, и занятия античностью и прусским языком, то ли вообще «вся эта группа, которую я условно называю группой НЛО»?

Многие из составляющих этого странного конгломерата подходят под категорию «родителей». А. И. прямо формулирует это в конце:

...

«[Д]ля меня это вопрос отношения к своим родителям… [Я] буду постоянно и напряженно спорить с ними… чтобы сформировать самого себя».

Понятно, эдипов комплекс, страх влияния, отцы и дети, ориентация на дядю. Но при чем здесь НЛО – журнал и издательство, печатающие самое разное: и старое (разной степени традиционности), и молодое (разной степени авангардности, вплоть до интернетной культуры), и российское (отечественное и эмигрантское), и западное (и такое и сякое)?

Претензии к НЛО предъявляются огромные, и из-за них проглядывает все тот же сюжет.

...

«Структура импорта-экспорта славистического товара находится сегодня под очень сильным вопросом… биржа под названием “American Slavic Studies” почти закрыта… Но зато возникает масса бирж в России, и попытка славистики, если ее интерпретировать экономически, заключается в… повышени[и] цены акций славистики… в России… Огромное количество славистических монографий… начинает публиковаться здесь… притом что вся система ссылок, то есть, вся система внутренней дискурсивной власти, ориентирована в этих текстах на западный рынок. Это все равно что предлагать российскому рынку такой западный изыск, как кукла барби-инвалид, которая местными девочками покупаться, скорее всего, не будет».

Про куклу остроумно. Дескать, обычная Барби в России идет хорошо, а вот инвалидная, то есть, идиотски политкорректная, и символизируемая ею полудохлая «славистика» – ни в какую. Но если массированная продукция НЛО терпит позорное рыночное поражение, то почему она так беспокоит А. И.? Его издательскому ларьку она в таком случае не угрожает. А может, если интерпретировать дискурс А. И. экономически, все-таки угрожает? То есть не только «родители» угрожают, но и сверстники, чем и объясняется сваливание всех их в одну «славистическую» кучу. Вместо того чтобы вчуже радоваться, что к России возвращается ее естественная роль столицы мировой славистики, А. И. готов вообще упразднить успешно конкурирующую с ним «лженауку» – подобно все тем же философам кондовой школы, которые считали, что главное – не специальные «знания», а единственно верное философское учение. Поскольку А. И. акцентирует экономическую сторону вопроса:

...

«Мы все без устали говорим, что интерес к России сейчас нулевой. А ведь ответ… очень прост: потому что Россия очень бедная страна. Как только во всех сегментах российского рынка появится на два ноля больше, интерес увеличится соответственно в сто раз»,

стоит вспомнить, что среди причин российской бедности не последнее место занимает философское, а не экспертное, управление делами вообще и наукой в частности. Этот ждановско-лысенковский дискурс обошелся России дороже, чем в два десятичных знака.

С особым провокационным шиком А. И. атакует априорную для «славистики» необходимость знания русского языка и литературы.

...