Осторожно, волшебное!

Дом волшебника Иванова чуть покачивался среди облаков, которые иногда закладывали его два квадратных окошка, не давая видеть город, а потом уходили своей дорогой, подгоняемые ветром, северо-западным, умеренным. Кутаясь в прозрачные шарфы, играя ими, проплывали мимо полуголые Дочери Воздуха, с распущенными голубыми, зелеными и белыми волосами, нежные тела их, стройные, вытянутые, с маленькими всхолмьями девичьих грудей, отливали перламутром, казались серебряно-розовыми, когда их обтекали струи воздуха. Девы что-то пели, кувыркались, иногда к стеклу прижималось бледное лицо, большие глаза из-под тонких бровей смотрели на шахматные фигуры, на игроков, губы шевелились..,

- Разменный вариант испанской партии,- констатировал Рюшти Азу Теффик, который был очень силен в теории, вечно таскал с собой всякие шахматные учебники и журналы,- На турнире 1903 года такое начало применил...

Задребезжал пронзительный неприятный звонок, вспыхнула синяя лампочка. Иванов встал, кряхтя, наступая на собственную бороду (он всегда забывал сунуть ее за пояс толстовки), и из-под руки сердито посмотрел в окошко.

- Так и есть, самолет. Шастают тут...

Стал с усилием поворачивать старое, облупившееся штурвальное колесо, которое отчаянно скрипело, а время от времени упрямо заедало.

Естественно, что с развитием авиации духам и волшебникам пришлось приспособиться к новым условиям, к новой создавшейся обстановке - в воздухе стало тесно и небезопасно. У многих из них выработались соответствующий волшебные инстинкты, появились особые волшебные устройства. Так, Иванов сначала приделал к своему дому Магический Глаз. Но осенью тот сильно запотевал (не помогал и «дворник»), зимой обледеневал, да и вообще часто не срабатывал, а появление реактивных самолетов с их высокими скоростями сделало его окончательно бесполезным. Как следует помучившись, Иванов плюнул на Магический Глаз и достал через одного бывшего колдуна, который работал теперь завхозом, старый списанный радиолокатор, к нему добавил синюю лампочку и резкий звонок. Теперь на вопрос: «Как живете?» - Иванов отвечал бодро: «Так и живу. Облучаюсь синим светом. И весь в звоне».

- Многие переходят на кнопочное управление,- деликатно сказал гость, косясь на большое облупившееся штурвальное колесо, как будто снятое с затопленного пиратского судна.- И, знаете, довольны. Познаниями сведущих людей благоустраивается земля. Как говорится, пьяный напиток пей из маленькой пиалы, а знания - из большой.

- Да, надо бы сменить. Но привык я к этой рахубе. Как-то без нее...

Лицо Иванова казалось то хитроватым, то простодушным. Он привык щуриться, и около глаз сетка морщин оставалась белой, незагоревшей, на лбу тоже. На улице, если он появлялся как есть, не меняя внешности, только подкоротив бороду, его принимали за сельского учителя, еще из дореволюционных прогрессивных интеллигентов, скорее всего учителя русского языка и литературы, ныне пенсионера, которых! вечерами где-нибудь на Владимирщине читает вслух ребятишкам Пушкина и Шекспира; и стремительные пешеходы московских улиц, давно разучившиеся чему-либо удивляться, привычные и к индусам, и к негритянкам, и к космонавтам, и к заезжим королям, все-таки оборачивались, чтобы еще раз взглянуть на этого статного, крепкого старика с ясными глазами, не то хитроватыми, не то простодушными, в холщовой толстовке и с суковатой палкой в руке. И на ходу эти сыны кочевого племени большого города, эти торопливые прохожие торопливого века, века высоких скоростей и укоротившихся расстояний, давали полезные для приезжего указания - как ближе пройти к МХАТу, где лучше свернуть, чтобы попасть в Третьяковку, какой автобус идет до Ленинской библиотеки, а какой - до университета.

- Пешка ваша потеряна,- предупредил Теффик немного виноватым голосом,- Беру ее. Выигрываю качество.- И смущенно потрогал сгибом указательного пальца тонкую нитку темных усов.

Дебют был уязвимым местом доброго волшебника Иванова. Он всегда в начале партии делал ошибки, допускал даже зевки («чтобы потом было что исправлять», по его выражению). Теорию дебютов все собирался изучить и все откладывал на завтра - а завтра у волшебников очень длинное. И только когда становилось худо, когда фигуры заметно редели и со всех сторон надвигались опасности, он запускал в рот кончик своей длиннющей бороды и, шевеля седыми бровями, похожими на колоски, начинал думать всерьез.

Так было и на этот раз. Иванов прикусил кончик бороды, подперся кулаком. Хлоп! - полетела ладья Рюшти Азу Теффика. Трах - проходная пешка оказалась запертой. Бац - гонимый король, оставив теплый защищенный угол, отпра вился в странствие, и притом без свиты, один, подобно королю Лиру. А вот и шах. Опять шах. Еще раз...

- А все-таки вам надо изучить систематический курс дебютов,- сказал огорченный Рюшти Азу Теффик, смешивая фигуры,- Хотя бы закрытые дебюты: ферзевый гамбит, английское начало, защиту Грюнфельда,- Он вздохнул,- Начнем следующую партию?

Это повторялось изо дня в день,