Осторожно: злая инквизиция!

Его визави, наоборот, «набычился»: лобастая башка склонена, плечи и шея напряжены, а руки — в районе ремня джинсов.

Но — цивилизация-с! Поверх этой прекрасности у обоих натянуты гримасы «а-ля вежливая улыбка».

А поскольку территория, которую они изволили без слов сейчас делить, по умолчанию моя, то…

— Молодой человек, покиньте, пожалуйста, магазин! — потребовала я самым стервозным своим тоном и с несказанным удовольствием.

Обаяния ему было не занимать, и он об это прекрасно знал — потому что широко улыбнулся:

— Я за Леночкой приехал!

Знаю я, зачем ты приехал, собака сутулая, пшел вон из моего магазина, пока ноги ходят!

И я без слов, но с наслаждением указала пальцем на дверь.

— Ксения Егоровна, это мой му…

Да-да. Вот именно, «му»!

И потому стервозность в моем голосе обрела небывалые обертона и глубины:

— Лена! Никаких личных мужиков на рабочем месте!

Козлина вонючий, приперся он…

Признаюсь честно, в этот раз я очень быстро перестала тяготиться присутствием инквизиции в моем городе — но вот сейчас мне остро хотелось, чтобы Макс, наконец, свалил, и уж тогда бы!..

Что «тогда бы» — я и сама толком не знала. Но уж придумала бы, чем этого типчика порадовать.

Кассовый аппарат выплюнул длинную полоску контрольной ленты, Леночка, фонящая тоскливой обреченностью, торопливо пересчитала выручку, сверила суммы, молниеносно расписала покупюрник и, закинув все это упакованное счастье в сейф, последовательно хлопнула тремя дверями: сейфовой, кабинетной и наружной.

Сквозь витрину было прекрасно видно и слышно, как она идет рядом с ним с видом понурым и несчастным, а он отчитывает ее, как провинившуюся собаку:

— Ну и что это за мужик?..

За моей спиной вдруг раздался неожиданный ответ:

— Асадский Николай Семенович, тридцать пять лет, бывший сотрудник полиции, уволился около шести лет назад по собственному желанию. Работает по вахте в сфере обеспечения охраны и безопасности труда на станциях нефтедобычи, график работ полтора на полтора месяца, — скучающим тоном оповестил у меня над ухом Максим.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво обернулась я к инквизитору.

— Ты же просила меня прояснить ее окружение, — пожал плечами Соколов.

Полтора на полтора месяца? Не совсем укладывается, но, пожалуй, в целом объясняет, почему тень, которая изначально вполне успешно поддавалась моему напору, вдруг качнулась обратно в размерах: любимый «му» с вахты вернулся.

Я снова повернулась к окну, пронаблюдала, как Лена нырнула в машину, а упырь от души приложил за ней дверь, потом загрузился сам и с ревом тронулся с места.

Силы небесные, девочка, ну вот на хрена тебе это нужно?

Я вздрогнула, когда на плечи мне легли тяжелые ладони, чуть сжались, как бы намекая: не двигайся, — и погладили с легким нажимом. Большие пальцы прошлись по выступающим косточкам позвоночника, пуская от шеи вниз цепочку из колких мурашек. И снова надавили, впиваясь в напряженные мышцы.

Я застыла, ошеломленная разом и тем, что инквизитор неожиданно сам проявил инициативу, и тем, какой он для этого выбрал способ.

— Нельзя всех спасти, — тихо произнес Макс, массируя мне плечи и шею, и от его умелых движений, я сама вдруг очень ярко ощутила напряжение, сковавшее меня за этот непростой день, полный самых разнообразных, но при этом малоположительных эмоций. — Но не переживай, Елена справится. И Дина. Насчет Анны не уверен, но, по крайней мере, из одаренного вампира ее мамаша станет самым обычным, а с этим уж как-нибудь…

Я возмущенно вскинулась и попыталась обернуться. Нет, это вообще почти оскорбление! Меня мало того что подозревают в человеколюбии и сострадании, так еще и в таком… таком… массовом!

— Ш-ш-ш-ш, — прошипел Макс мне на ухо в ответ на мою попытку и слегка, но ощутимо сдавил мою шею руками.

Губы пересохли, зато трусики резко намокли. В голове сделалось легко и звонко.

И я покорно выдохнула, опуская ресницы.

Уговорил. В грубость мы уже поиграли, почему бы не поиграть в послушание?..

Я могу быть послушной, инквизитор. Немножко. Если мне понравится.

Рука, переместившаяся ниже и бесцеремонно залезшая и за ворот блузки, и за чашечку лифчика, чувствительно сдавила грудь, намекая: понравится.

Другая рука, та, что оставалась на шее, слегка толкнула вперед, заставляя уткнуться лбом в стекло, а потом с нажимом провела по спине, прогибая в талии. Обтянутая юбкой попа прижалась к мужским брюкам, и я с удовольствием потерлась о твердость, угадывающуюся там, под слоями ткани.

И тут же получила шлепок за своеволие.

Кажется, кто-то хочет, чтобы я, как это называется… расслабилась и получила удовольствие.

Сделалось очень жарко, несмотря на исправно работающий в магазине кондиционер. А Макс тем временем медленно и со вкусом расстегнул пуговицы на блузке, стянул ее с меня, а потом куда стремительнее избавился и от лифчика, и моя грудь вновь оказалась в его руках, на этот раз — обеих.

Признаться, прямо сейчас я была согласна: это самая напряженная часть моего тела, которая требует вдумчивого и тщательного массажа.