Осторожно: злая инквизиция!

 — Можно рыбу на ужин потушить, — объявила я, разглядывая пару рыбных стейков, нашедшихся в морозильной камере. — Пятнадцать минут — и готово. Только у нас белого вина нет. Давай сходим?

Макс оглядел набор продуктов, купленный нами час назад с прицелом на ужин с мясом. Закатил глаза, вздохнул:

— Сам схожу. А то каждый твой выход из квартиры для меня целое мероприятие…

Ну, чего, собственно, мне и требовалось.

И, когда дверь щелкнула замками и дробь торопливых шагов стихла в подъезде, я потянулась к книге, чтобы почувствовать, как семейный артефакт, физически находящийся совсем в другом месте, врезается в руки металлическими оковками и оттягивает их незримой, но ощутимой тяжестью.

Ну-с, приступим!

К возвращению инквизитора следы магии были тщательно мною затерты, продукты разложены, а сама я как ни в чем не бывало готовила рис на гарнир.

— Ну и как это понимать?

Вопрос меня расстроил, особенно тем, что прозвучал он над чашкой с чаем, столь любовно заваренным (и заговоренным!) мной, пока Макс ходил за вином и обратно.

Соколов, вот что тебе нужно?!

И ведь последнее время пил спокойно он мою заварку, не проверял, разве что вот перед гостем… Ан нет: сидит, держит чашку в ладонях, изучает содержимое пристальным взглядом.

И что его насторожило? Хороший же любисток, и в глаза бросаться не должен… А какая хорошая побочка! Если сбор составить немного ошибочно, то мужские «живчики» обретают невиданную резвость…

Придурок. Такой план испортил.

«Придурок», подняв кружку с магическим аналогом «Виагры» к самому лицу и покачал жидкость, изучая ее на цвет и запах.

— Вот на хрена? — в его лице мешалось изумление и что-то еще.

Кажется, он просто не мог поверить.

— Твое расследование скоро закончится, ты уедешь, а у меня опять начнется недотрах! — огрызнулась я от досады.

Ненавижу оправдываться! Ненавижу, когда меня берут на горячем!

Макс смотрел на меня молча, не отрывая взгляда. Он, конечно, пытался удержать свой фирменный непроницаемый вид, но сквозь него явственно просвечивало обалдение.

— Ой, можно подумать, ты от этого переломишься! — вспылила я. И рявкнула: — Пей давай! Не капризничай!

Он покачал головой с тихим восхищением:

— Свердлова! Твоя наглость — это что-то запредельное…

Снова покачал головой.

И… ме-е-едленно поднеся чашку к губам, выпил ее глоток за глотком, глядя мне в глаза.

— А вот просто попросить нельзя было, да?

Вопрос я предпочла проигнорировать.

Потому что… чертов Макс, одним своим простым жестом вверг меня в пучину паники. Это… это что такое было?! Поймав ведьму на попытке себя опоить, вместо того чтобы впаять ей штраф и срок — взять и выпить зелье?!

Это… это же… доверие?

Это нечестно. Я так не играю! Это какая-то запредельная уверенность, что я не причиню ему вреда!

Я не согласна! Я не готова такое оправдывать!

Так, спокойно, без истерик. Дышим, подруга, дышим…

Он что, совсем отбитый?

Мамочки, с кем я связалась?..

Макс молча любовался моим ступором и нагло, сволочь, ухмылялся мне в глаза.

Ну и вот как его теперь обманывать без угрызений совести?

Правильный ответ — «никак». Потому что обмануть не удалось.

На это мне тонко намекнул бешеный рык «Свердлова!» из гостинной.

Я сцепила зубы. Ну что за черная полоса, а?! И ведь сама же переборщила: ограничилась бы порчей презервативов — фиг бы он что учуял! Но я захотела подстраховаться для надежности — и насторожила его.

— Свердлова, ты охренела? — влетел в кухню Макс, зажав в кулаке заветные конвертики из фольги и глядя на меня дикими глазами.

— Это что такое? Это что, блин, такое? — орал он, тыча мне под нос уликами.

И тут меня сорвало. Если от низкого рыка Макса вибрировали стены, то от моего голоса задрожали стекла и зазвенела посуда в шкафу:

— Жлоб! Тебе что, жалко? Я ребенка хочу! По-человечески!

— «По-человечески»! — окончательно взбеленился Соколов, потрясая испорченными презервативами. — Это ты называешь «по-человечески»?!

— Да не надо мне от тебя ничего! — драла глотку я, и люстра того и гляди грозила рухнуть нам на головы. — А если ты так боишься, я тебе бумажку с отказом от материальных претензий подпишу!

И, выскочив мимо хватающего ртом воздух инквизитора, от души шарахнула дверью в кухню об косяк.

Козлина! Так трудно было не заметить?!

П — провал.

Горло саднило, адреналин кипел, Ксюша металась в темноте по своей спальне и костерила инквизитора на все лады.

Уже почти час.

По своей спальне — потому что выходить из нее было страшно.

Это он от неожиданности к моей совести взывать пытался. А сейчас, когда понял, что ее не нащупать, — ведь и пришибить может…

Обессиленно сев на кровать, я уронила голову на руки.

Ксюша, ты баран?

Я прислушалась к формулировке и поняла, что она меня не удовлетворяет. Сменила мысленную интонацию с вопросительной на утвердительную: «Ксюша, ты баран».

Прислушалась: да, так ближе к истине.

Сила, блин, есть — ума не надо!

Ну как можно было напоить мужика афродизиаком — и разругаться с ним?!

Он первый начал!

Угу, он первый начал — а теперь вы оба не кончите.

Я зажимала рот рукой и кусала ладонь, чтобы, не дай бог, не заржать и не погибнуть нелепой смертью от руки озверевшего Соколова.