Осторожно: злая инквизиция!

Дальнейшую их дележку подвига я едва слушал, отстраненно наблюдая, как постепенно заводится, скатываясь в агрессию, Илья: наклоняет лобастую голову, напрягает плечи, сжимает в кулаки руки…

Так, стоп. Только берсерка мне в спасательной операции и не хватало.

— Со мной едет Сергей. Илья, встретишь жену, объяснишь ей, что к чему. Парни, выезжаем.

— Хабаловка, по сути, даже не деревня, а так, выселки, хутор в пяток домов, — рассказывал Серый, цепко держась взглядом за дрожащую стрелку компаса у себя в руке.

От этого занятия Ксюшин друг детства отвлекался редко, только чтобы взглянуть на дорогу, убедиться, что мы едем правильно.

Стрелка дрожала. Дрожала и указывала немного в сторону от нашего маршрута: скоро нашему кортежу из трех машин предстоял съезд на проселок.

Трасса бодро ложилась под колеса: защита Ордена, рассчитанная как раз на такие экстренные случаи, позволяла не оглядываться на ограничения скорости и служителей жезла. Бог весть, что они видели — но разве что честь нам вслед не отдавали.

Дрожащая стрелка означала только одно: Цель жива. Но не гарантировала, что это надолго.

Серый это прекрасно понимал и оттого забивал свое напряжение потоком слов:

— Там раньше сектанты жили. Самовольная застройка. Потом их разогнали, деревня оказалась заброшенной, ну и вот…

Входящий вызов оборвал его на полуслове, и я ткнул пальцем в гарнитуру:

— Да!

— Максим, мы нашли Миргуна. Его местонахождение совпадает со Свердловой, — торопливо бросила в трубку Вера. — И будьте осторожны, он инициируется в любой момент!

— Принято.

Понятно теперь, почему его не удавалось найти магическим поиском. Перед самоинициацией сила скачет, и аура колдуна «мерцает», меняется, становясь похожей то на обычную человеческую, то на ауру полноценного мага.

…значит, все-таки Миргун.

Жаль. Он мне нравился.

Глава 16 Ксения

 Темнота перекатывалась волнами. Сознание болталось в ней мутное, желейное. Деревянное.

Тело тоже одеревенело — не подчинялось мне больше.

Дурно.

Мужской голос отрывисто произнес:

— Ну где ты?

И снова темнота.

Второй раз из темноты выплывать было легче: кажется, я успела запомнить путь.

Тело не слушалось. Телу было больно, но как-то странно.

Во рту пересохло. Я попыталась открыть его, облизнуться — и не смогла.

Не смогла даже глаза открыть.

Что за?..

Мне больно!

Мне это не нравится!

Мысли плавали. Плавились. Оплывали.

Темнота… Нет! Нет, туда — нет.

Держаться.

Голоса. Они гудели то отдаляясь, то приближаясь, и ухватить о чем они говорят, не получалось: голоса рассыпались на звуки и музыкальные фразы, и звучали вдруг то блеянием козла, то чириканьем птички. Ужасно мешали.

Птичку жалко…

И так пить хочется.

И больно.

Собрала мысли кое-как в кучу.

В сознание вернуться мне помогли, как ни странно, эти раздражающие голоса.

Зацепившись за них, я смогла кое-как слепить себя воедино.

Потянулась к силе — и ощутила лишь жалкий пересохший ручеек. Припала к нему, впитывая эти капли, как воду.

Воды бы…

Но стало легче. В голове звенело и шумело, и сама она трещала болью, но я, по крайней мере, сумела понять, что я лежу на боку, руки и ноги у меня связаны и рот не открыть, потому что он залеплен, вроде бы скотчем. И что глаза не открыть: завязаны.

И эта странная боль мне знакома, потому что мне доводилось отсидеть ногу. Только теперь она всюду — как будто я умудрилась отсидеть всю Ксюшу.

И удалось, наконец, понять, о чем толкуют голоса.

— Это она во всем виновата. Сделай это — и тебе станет легче.

— Она?..

Они были знакомы, голоса. Я их раньше слышала. Только в голове прояснилось недостаточно, чтобы ухватить — где.

— Она, она. Не сомневайся. Просто сделай это.

— Это?..

— Убей. Ударь ножом в сердце.

Меня пнули по ребрам, переворачивая с бока на спину, и я оглохла от потока боли в затекшем теле, и руки, связанные за спиной, оказались под ней и выгнули мне позвоночник, открывая ножу маньяка беззащитные живот и грудь.

Зато от боли в голове прояснилось, и я опознала голоса.

Надо мной стояли и обсуждали меру моей вины Дмитрий Миргун и…

Кирилл Андреевич Левашов.

Голова, наконец, заработала как надо, прогоняя мысли со скоростью стрижей.

Я видела его за рулем в приехавшей от Макса машине. Я не насторожилась.

А интуиция и так с утра вопила Иерихонской трубой, и ее сигналов я не распознала.

Он ткнул меня шокером, а потом вколол мне что-то, от чего во рту сухость и тошнота волнами.

Защита, поставленная от сонного газа, справилась с препаратом, впрыснутым в кровь, — поэтому я очнулась.

Мой гостеприимный коллега явно этого не ожидал, продолжая обрабатывать сумасшедшего Диму.

Осторожно, стараясь не насторожить похитителя до времени, я потянулась к силе.

— Ну же, — увещевал судмедэксперт Миргуна. — Ты же хочешь освободиться? Верно? Хочешь?

Что он ему наврал? Наверняка часть его вранья была правдой.

Извращенной и правильным образом поданной.

— Нет-нет-нет, — испуганной птицей бормотал Дима. — Нет!

— Не бойся, — мягко и вкрадчиво стелился голос Левашова. — Она ведь даже не человек. Морок. Галлюцинация. Твои страхи. Тебе нужно просто победить свои страхи…