Остракизм в Афинах

Выше уже упоминалось, что одной из жертв остракизма стал Дамон — музыкант и теоретик музыкального искусства, а, кроме того, один из ближайших друзей и политических советников Перикла. Время изгнания Дамона не обозначено в источниках эксплицитно. Специально занимавшийся биографией этого деятеля А. Раубичек путем комбинированного анализа нарративной традиции и открытых археологами черепков-остраконов с именем Дамона пришел к выводу, что его остракизм относится к 430-м гг. до н. э.[758] Предлагались, правда, и другие датировки остракизма Дамона — от 440-х до 420-х гг. до н. э., однако хронология Раубичека, как мы говорили в соответствующем месте главы I, остается наиболее убедительной.

Отбыв положенный срок изгнания, Дамон возвратился на родину. Когда это произошло? Знаменитый музыкант упоминается в нескольких произведениях Платона, в том числе в сократическом диалоге «Алкивиад I», где заглавный герой по ходу действия, в частности, говорит (Plat. Alc. I. 118c): «Он (Перикл. — И.С.) не сам собою стал мудрым, а потому что общался со множеством мудрых людей — и с Пифоклидом, и с Анаксагором, да и теперь еще, в свои-то годы, обучается у Дамона с той же самой целью». Итак, на момент произнесения этих слов Дамон находится в Афинах. Остается выяснить, в какое время, по мысли автора, развертывается действие диалога.

Прежде всего, это не может быть период после 429 г. до н. э., поскольку в этом году умер Перикл, а в диалоге он упоминается как живой и здравствующий. Еще немного уточнить дату действия позволяет характеристика Сократом Алкивиада как юноши неполных двадцати лет от роду (Plat. Alc. I. 123d). Алкивиад родился около 450 г. до н. э., незадолго до гибели его отца при Коронее (447 г.)[759]. Совокупность данных указывает на то, что действие произведения происходит в конце 430-х гг. до н. э. — никак не позже и, скорее всего, не раньше, поскольку Алкивиад в диалоге рассуждает отнюдь не как несмышленый ребенок. Но коль скоро Дамон был изгнан остракизмом в 430-х гг. до н. э., а в конце тех же 430-х гг. вновь оказался в Афинах, получается, что он никак не мог находиться в изгнании десять лет, а, значит, этот срок уже был сокращен до пятилетнего (если, конечно, этот советник Перикла, подобно Кимону и другим, не был возвращен досрочно, но для такого предположения в источниках нет ни малейших оснований).

Вышеприведенный аргумент мы, разумеется, ни в коей мере не расцениваем как решающий или даже просто особенно сильный, прекрасно сознавая, что он может работать лишь в совокупности с другими. Впрочем, сразу хотелось бы опровергнуть один из контрдоводов, который может быть против него приведен, а именно то соображение, что Платон в своих диалогах давал большой простор licentia poetica и не стремился к хронологической и просопографической скрупулезности. Нам уже приходилось отмечать, что материал такого рода в платоновских сочинениях, как правило, вполне надежен[760]. В тем большей мере это относится к ранним диалогам философа («Алкивиад I» принадлежит именно к этой категории), когда он еще не «возносился в занебесные сферы», а, кроме того, был отделен от описываемых событий сравнительно непродолжительным хронологическим отрезком и вряд ли стал бы искажать факты, коль скоро еще живы были люди, которые могли его в этих искажениях уличить.

Мы, к сожалению, ничего не можем сказать о том, сколько лет пробыл в изгнании Фукидид, сын Мелесия, подвергнутый остракизму в 440-х гг. до н. э. Что же касается еще более ранней жертвы этой меры — Кимона — тот тут ситуация осложняется тем, что он, как мы видели, был возвращен на родину до истечения положенного срока (Nep. Cim. 3; Plut. Cim. 17; Pericl. 10), ввиду обострения афино-спартанских отношений и необходимости заключения перемирия (Кимон, как лицо, пользовавшееся большим авторитетом в Спарте, был наиболее подходящей фигурой для ведения переговоров). Мы уже цитировали выше Феопомпа, отмечавшего, что Кимон не пробыл в изгнании и пяти лет.

Приведем еще один небезынтересный факт. В 454 г. до н. э. в Сиракузах, где незадолго до того была свергнута тирания Дейноменидов и установлена демократия, народ ввел процедуру петализма, полностью соответствовавшую афинскому остракизму за тем единственным исключением, что вместо черепков использовались листья оливы (Diod. XI. 86–87). Диодор, опирающийся на авторитетную сицилийскую историческую традицию классической и раннеэллинистической эпох, прямо указывает на то, что сиракузяне позаимствовали этот обычай от афинян и сохранили все его черты, кроме единственной вышеуказанной. При этом согласно закону о петализме изгнание продолжалось пять лет (φεύγειν πενταετή χρόνον). Логично предположить, что и в Афинах, откуда шло заимствование, к тому времени остракизм предусматривал такой же срок изгнания.