Остракизм в Афинах

Таким образом, вплоть до 1910 г. находки остраконов оставались единичными, а в этом году в ходе раскопок, проводимых афинским отделением Германского археологического института на Керамике, был открыт первый комплекс острака, включавший около сорока черепков. С этого времени и на протяжении ряда десятилетий там регулярно происходили новые находки[99]. Керамик прочно занял место одного из главных в Афинах регионов открытий острака, и это вполне объяснимо. Естественно, после остракофорий использованные черепки никто не хранил. Они в массе своей (хотя, как мы скоро увидим, и не все) уносились с Агоры и затем, судя по всему, попросту выбрасывались[100]. Наиболее же подходящим местом свалки для них оказывался, естественно, именно Керамик — квартал гончаров, где и без того наверняка было более чем достаточно отходов керамического производства, в том числе разного рода боя.

Однако же вторым главным регионом находки острака со временем стала все-таки Агора. Очевидно, городскую площадь после остракофорий убирали не слишком-то тщательно, и год за годом на ней осаждались сотни черепков, попадавшие в разного рода выбоины, ямы, колодцы и т. п. В 1932 г., вскоре после того, как к интенсивным раскопкам на Агоре (продолжающимся и по сей день) приступила Американская школа классических исследований в Афинах, там был найден первый остракон (направленный против Аристида)[101]. Дальнейшие раскопки превзошли все ожидания: надписанные черепки «пошли» уже не десятками, а сотнями. Редкий год не приносил новых экземпляров, и продолжается это, можно сказать, по сей день[102]. На каком-то этапе была сделана попытка подвести итоги достигнутого, и в 1990 г. вышло в свет полное издание всех известных к этому времени острака с Агоры, блестяще осуществленное М. Лэнг[103]. Об этом образцовом в своем роде труде нам еще неоднократно предстоит говорить, а пока отметим лишь, что общее количество вошедших в него памятников составило 1146 (хотя только 1069 из этого числа находятся в достаточной сохранности, чтобы на них можно было без колебаний читать имена). Впрочем, ставить точку в истории открытий острака на Агоре пока рано: уже после издания Лэнг, в 1994–1997 гг., американские археологи обнаружили еще около полутора сотен остраконов, предварительные публикации которых Дж. Кэмпом появились совсем недавно[104].

В связи с раскопками на Агоре упомянем еще и о таком факте: в 1937 г. ученые из той же Американской школы в Афинах под руководством О. Бронира открыли на северном склоне Акрополя уникальную группу памятников. В так называемом колодце М на глубине 13–15 метров были обнаружены 190 острака; на всех без исключения стояло имя Фемистокла. Остраконы выделялись удивительным единообразием выбранного для этой цели керамического материала: среди них имелись 122 базы киликов, 10 несколько больших по диаметру баз скифосов, 26 цельных маленьких сосудов открытой формы[105]. Красивых круглых очертаний, надписанные, за редким исключением, четким почерком грамотных людей, почти без ошибок, эти черепки производили однозначное впечатление заготовленных заранее. Ситуация осложнялась еще одним неожиданным обстоятельством: надписи на всех 190 остраконах против Фемистокла (найденных, напомним, компактной группой) были сделаны всего лишь 14 разными почерками. В историографии с тех пор прочно утвердилось мнение, что здесь мы имеем дело с результатом запланированной акции некой группировки политических противников Фемистокла, заготовивших острака для раздачи голосующим. Автор этих строк придерживается иной точки зрения на рассматриваемый комплекс памятников[106], но подробнее этот вопрос нам предстоит затронуть ниже (гл. III, п. 5).

Все перечисленные находки как-то отодвинули на второй план Керамик. А между тем именно ему было суждено в один прекрасный момент стать местом самой громкой в XX веке сенсации, связанной с острака. Во второй половине 1960-х гг. в течение нескольких археологических сезонов работавшие там немецкие ученые открыли на так называемом Внешнем Керамике (за пределами городских стен), в высохшем русле реки Эридан[107] более 8,5 тысяч остраконов! Если учесть, что общее количество их известных экземпляров составляло к тому времени 1658, то есть в несколько раз меньше, то сразу становится видна вся грандиозность новой находки. Справедливости ради следует отметить, что еще задолго до того А. Раубичек предсказывал открытие крупных групп острака вдали от Агоры[108], и интуиция не подвела маститого специалиста.