Остракизм в Афинах

Через два года после выхода книги Вандерпула появилась монография датского антиковеда Р. Томсена «Происхождение остракизма»[224], которую можно в какой-то степени охарактеризовать как единственную в своем роде. Перед нами — работа, посвященная не остракизму как таковому, а лишь одной связанной с ним проблеме, времени и причинах учреждения этой процедуры. По сути дела, по жанру книга Томсена скорее напоминает очень большую статью. Зато уже та единственная проблема, которая легла в основу исследования, трактована с такой исчерпывающей полнотой и скрупулезностью, как никогда раньше. Автор привлекает для ее решения все мыслимые источники — как данные нарративной традиции, так и материал острака, в том числе неопубликованных (с которыми он специально для этого работал в фондах Германского археологического института в Афинах), — тщательнейшим образом разбирает все аргументы pro и contra и в результате приходит к однозначному выводу: остракизм был введен в конце VI в. до н. э., в ходе реформ Клисфена. Это в полном смысле пример (кстати, не столь уж часто встречающийся) того, как выход одной работы «закрывает» дискуссионную проблему. Теперь, после мощных доводов Томсена, вряд ли кто-либо решится утверждать, что закон об остракизме был принят в 487 г. до н. э.

Значительный интерес представляет и ряд общих наблюдений датского ученого, сделанных в связи с остракизмом. Эти наблюдения касаются специфики внутриполитической борьбы в Афинах на рубеже архаической и классической эпох. В книге подчеркивается, что политические группировки этого времени ни в коей мере нельзя считать партиями, тем более, что и источники не дают для этого ни малейшего основания. Группировки формировались не вследствие каких-либо идеологических противоречий (между «демократами» и «олигархами», «консерваторами» и «радикалами», и т. п.), а на основе аристократических связей личного характера; имел определенное значение и внешнеполитический фактор, проблема отношений Афин с другими государствами. Впрочем, мы все же не сказали бы, что абсолютно во всем солидаризируемся со взглядами Томсена. Некоторые высказываемые им мысли вызывают у нас серьезные сомнения. Так, представляется неправомерным его решительное нежелание признать существование каких бы то ни было архаических, доклисфеновских форм остракизма или аналогичных ему процедур. Слишком категорично также не доказываемое, а просто постулируемое утверждение, что во всех без исключения других греческих полисах, где источниками зафиксировано наличие остракизма, этот институт был заимствован из Афин.

Необходимо остановиться — теперь уже в историографическом контексте — и на книге, которую мы уже неоднократно упоминали в источниковедческом разделе, а именно на подготовленном М. Лэнг томе из серии «Афинская Агора» (1990 г.), посвященном острака, найденным в этом регионе культурной столицы Эллады[225]. Лэнг — одна из наиболее авторитетных специалистов Американской школы классических исследований в Афинах — участвовала в работе над многими томами этой серии, проявила высочайшую компетентность в целом ряде вопросов истории классической Греции, но институт остракизма никогда не находился в сфере ее основных интересов. Не удивительно поэтому, что исследовательницу значительно больше увлекает не остракизм, а сами острака (тем более, что она и ранее уделяла особенное внимание памятникам малой эпиграфики). Лэнг тщательно, можно сказать, любовно занимается остраконами: их формой, материалом, особенностями начертания букв в надписях на них и т. п. Основную часть книги занимает каталог острака с Агоры и северного склона Акрополя. Каталогу предшествует краткое введение, посвященное истории и процедуре афинского остракизма. Впрочем, в этой части работы приводится лишь минимум необходимых сведений; автор предпочитает не вступать в дискуссии по спорным проблемам, ограничиваясь указаниями на неясность того или иного вопроса.

Перейдем теперь к характеристике вклада тех антиковедов, которые исследовали или затрагивали остракизм не в книгах, а в статьях. Сразу оговорим, что в нашу задачу здесь не входит изложение всех конкретных мнений различных ученых по отдельным частным проблемам, связанным с институтом, о котором идет речь. Это будет специально делаться в соответствующих местах, по ходу рассмотрения тех или иных аспектов темы. Начнем с тех специалистов, которые, на наш взгляд, сделали особенно много для изучения остракизма, — А. Раубичека, Дж. Кини, П. Бикнелла, Р. Девелина, Г. Стэнтона, Ф. Виллемсена, Ш. Бренне, К. Моссе.