Острее змеиного зуба (Острее, чем зуб змеи)

— Итак, — сказал я, глядя на окружающих, — это конец мира, и все это — моя вина. А теперь скажите, почему. Расскажите мне, что случилось.

— Ты сам это начал, — начал рассказ Ларри Забвение. — Когда вернулся на Темную Сторону после пятилетнего отсутствия. Никто даже не мог этого предположить. Мы приложили массу усилий, чтобы организовать события, заставившие тебя бежать — действовали тайно, всегда через агентов, которые даже не знали, кому служат. Потребовалось немало наших сил и власти, но, учитывая, отсутствие успехов в покушениях на твое убийство… мы были готовы попробовать что-нибудь еще. Предполагалось, что ты будешь травмирован настолько, что сбежишь в Лондон, в обычный мир, и никогда не вернешься. Мы были полностью уверены, что наконец-то добились успеха. Но здесь ничего не изменилось, и когда Энни расследовала, почему, у нее бало видение твоего возвращения, не смотря ни на что. Тогда мы использовали существо, притворившееся домом на Блэйстон-Стрит, и установили для тебя ловушку. Если ты собиралсяе вернуться на Темную Сторону, мы хотели, чтобы это было на наших условиях.

— Но если бы не было дома, я бы никогда не вернулся, — сказал я.

— Может быть, — сказала Джессика. — Вмешательство во Время дело неопределенное. Иногда мне кажется, что вся вселенная построена на иронии. Вмешавшись, мы создали семя собственной гибели. Тебе еще не хочется плеваться?

— И когда ты вернулся, события развивались с предсказуемой неизбежностью, — сказала Энни Скотобойня. — Настаивая на поисках истины о своей матери, хотя все тебя от этого отговаривали, ты создал целую цепь событий, которые и привели к Войне между твоими и ее силами. Сражаясь за Темную Сторону, вы вдвоем ее уничтожили, как две собаки с одной костью, потому что ни один из вас не позволил бы другому ее контролировать. Что же касается тебя, то ты высосал всю жизнь из мира, осушив его и подпитывая все большую и большую магии для твоей драгоценной Войны.

— Ты разбрасывался своими людьми, — продолжал Ларри. — Бросая их в бой, снова и снова. Для вас двоих ничего не имело значения, кроме победы. И так Война продолжалась, пока у вас не закончились людей, чтобы воевать, и не осталось никого, кроме тебя и Лилит.

— Вы убили друг друга, — сказал Граф Видео, по-прежнему глядя в огонь. — Используя Говорящий Пистолет. Но к тому времени было уже слишком поздно. Дело было сделано.

— Вот почему мы достали Пистолет и вживили его Сьюзи, — сказала Джессика. — Даже не смотря на то, что эта процедура почти уничтожила нас. Потому что мы были уверены, что он был тем самым оружием, которое тебя уничтожит. Она кричала, как проклятая, когда мы встраивали Пистолет, но она ни разу не дрогнула. Бедная Сьюзи. Отважная Сьюзи.

Вдруг все мы резко обернулись и замолчали, услышав, как чье-то невероятно огромное и тяжело тело волочится снаружи. Мы все замерли неподвижно, прислушиваясь. Даже Король Шкур прекратил скулить в своем углу. От каждого движения дом сотрясался до основания, затем звуки отодвинулись, исчезая в ночи. Все медленно расслабились. Неудивительно, что мои Враги настолько ослабли. Вынужденные жить так жить постоянно, всегда в страхе, никогда не зная, когда их могут обнаружить и убить… На самом деле, немного отличий от жизни, которую они приготовили для меня. Но вряд ли я реально почувствовал месть или удовлетворение. Никто не должен так жить.

— Все, что осталось от Человечества сейчас, — продолжила Джессика, — это небольшие группы, типа нашей. Те, кто выжил в Войну, скрывшись, как испуганные мыши в норках. Мы по-прежнему прячемся, ждем, выживаем, делаем, что можем. Надеясь… на чудо. Но мы уже несколько месяцев не получали никаких известий от других групп, и когда мы взываем, не отвечает никто. Так что, возможно… мы — это все, что осталось. Последний Редут Человечества, возлагающий последние надежды на смерть одного человека.

— Кто бы мог подумать, что такие, как мы, могут быть последней надеждой Человечества, — печально произнес Король Шкур из своего угла.

Все мы посмотрели на него, ожидая дальнейшего, но он больше ничего не сказал. Он по-прежнему не смотрел на меня. Но, по крайней мере, он перестал плакать.

— Единственные оставшиеся в живых снаружи — это последние остатки детей Лилит, — сказал Ларри Забвение. — Мутировавшие, чудовищные и совершенно безумные. Скитаются в развалинах, убивают все, что находят, в том числе и друг друга. Я иногда задаюсь вопросом, знают ли они, что Война закончилась. Они долго не протянут. Энергии, освобожденные во время Войны тобой и твоей матерью, по-прежнему наполняют ночь, изменяя все. Скоро всех их не станет… так же, как и нас, и то, что осталось от мира, будет принадлежать насекомым.

— Но теперь я здесь, — решительно заявил я. — Мы поговорили, и это изменит все.

— Правда? — спросила Джессика.