— Но себя я виню больше. Я поступил неправильно по отношению к своей дочери, и только боль в ее глазах заставила меня увидеть, каким упертым дураком я был. — Он уставился вдаль. — Когда умерла моя жена Грейс, Лекси было всего пятнадцать. Она взяла на себя заботу обо мне и своем брате. Готовила, убирала, следила за учебой брата, научилась управлять домашними расходами и по-прежнему оставалась лучшей в своем классе. Увлекалась архитектурой и дизайном с тех пор, как училась в начальной школе. — Он усмехнулся и покачал головой при воспоминании. — Но я этого не видел. Я пришел из той старой школы, где семейный бизнес передавали сыну. У Макса есть навыки, но нет головы для бизнеса и нет интереса. — Он вздохнул. — Лекси заплатила цену за мою недальновидность. И конечно, кому я звоню, когда навоз попадает в вентилятор? Моей дочери, и она пришла. Убрала наш беспорядок, как делала всегда.
Он пристально посмотрел Монтгомери в глаза.
— Возможно, я облажался. Я могу смириться с этим. Я не знаю, что ты сделал или что произошло между вами двумя, но я могу сказать тебе вот что: Лекси не будет той, кто это исправит. Не в этот раз.
Монтгомери вскочил.
— Дайте мне адрес.
Спустя сутки такси остановилось в престижном жилом квартале близ Парижа. Помимо уютных домов, здесь была пекарня, винный магазин. Монтгомери улыбнулся, теперь понимая, откуда она черпала вдохновение, проектируя Эссекс-Хаус. Он сверил адрес с листком бумаги, который дал ему отец Лекси. Возможно, она не дома или не захочет его видеть. Он подошел к дорожке трехэтажного здания как раз в тот момент, когда открылась входная дверь. Лекси остановилась, будто наткнулась на невидимую стену.
— Привет, Лекси.
До этого момента он не до конца осознавал, как сильно скучал по ней. Казалось, тяжелое облако вокруг наконец-то рассеялось. Был дневной свет, и это была Лекси, которая пыталась осмыслить происходящее.
— Что ты здесь делаешь? Как ты вообще узнал, где я?
— Твой отец.
— Понятно, и ты прилетел в Париж, чтобы поздороваться? — Она подавила улыбку.
Он пожал плечами:
— Я проверял свой паспорт и понял, что никогда не был в Париже… а ты здесь. — Он сделал шаг ближе. — Я люблю тебя, Леке. Вот почему я здесь. Я здесь, чтобы сказать тебе, что я люблю тебя и что нет другой женщины, которая была бы такой же блестящей, дальновидной, вызывающей, сложной и невероятно сексуальной, как ты.
Несмотря на всю беспечную браваду, которую она демонстрировала, Лекси пребывала в смятении. На этот раз у ее истории был альтернативный конец. Мужчина, в которого она была безумно влюблена, и она знала, что ей больше никогда не придется убегать. Лекси сделала шаг ближе.
— Повтори эти слова еще раз, — прошептала она.
Монтгомери погладил ее по щеке.
— Какие именно?
— О том, что я гениальна.
Ее глаза заискрились весельем. Монтгомери откинул голову назад и долго и глубоко смеялся, прежде чем обнять ее и поцеловать, стирая боль, одиночество, прошлое и заново зажигая их будущее.
— Как это будет работать, Монти? Мой бизнес здесь, твой — в Вашингтоне.
— Из этого можно извлечь выгоду. Если мы этого захотим. Я знаю, что хочу.
Начал накрапывать дождик. Лекси схватила его за лацканы пиджака.
— Знаешь что? — сказала она ему в губы. — У меня есть собственное жилье. Никаких соседей по комнате.
Они переступили порог. Сумка Монтгомери со стуком упала с его плеча, и они оказались в объятиях друг друга. Куртки и свитеры были сорваны и брошены на пол. Они целовались, обнимались и обнажались, пока, наконец, не рухнули на ее кровать, покрытую пушистым белым одеялом.
— У нас все получится, — поклялся он, скользя вниз по ее телу, оставляя горячий, голодный поцелуй на атласной коже.
Кончики ее пальцев прижались к его спине, ноги обвились вокруг его талии. Подобно музыкальным нотам, они сошлись в совершенной гармонии. Этот первый толчок, это первое ощущение наполненности прокатилось по ней захватывающими дух волнами.
Монтгомери застонал, когда Лекси приподняла бедра.
— Я сожалею обо всем, — прошептала она.
Он поцелуем смахнул ее извинения и вновь признался в своей любви. Интенсивность росла. Их окутал жар. Подушки упали на пол. Голова Лекси моталась взад-вперед. Крик наслаждения вырвался из ее горла. Монтгомери глубоко погрузился в ее влажное лоно и издал торжествующий клич освобождения.
— Я тоже люблю тебя! — прошептала она, когда он, обессиленный, распластался на ней.
— Это был мой брат, — говорила она позже, прижимаясь к его влажной груди. — Макс снимал деньги, чтобы запустить свою компанию по продвижению музыки. Вот так бизнес начал разваливаться. И мой отец был настолько оторван от происходящего… — Лекси вздохнула.
Он убрал волосы с ее лица.
— Как ты узнала?
— Ниа. Она сотворила свою бухгалтерскую магию и соединила кусочки воедино. Я поссорилась со своим братом, который разыграл карту «горе мне». Мол, он планировал вернуть все, как только его бизнес взлетит. Тем временем меня оставили наводить порядок.
Она выдохнула.