ОстротА. Записки русского бойца из ада

Пожалуй, на этих дачах никто нас особо не рад видеть. Но нет времени огорчаться — нам нужно как можно быстрее увести людей из дома, где нас обнаружили. На все нужно время. Нам — на то, чтобы найти дом, украинцам — на то, чтобы поменять батарею на дроне и снова отправить его вперед, попутно подготовив минометы и другие орудия. Война — это всегда игра наперегонки, и расторопность и скорость принятия решений здесь играют роль слишком важную. Навесили ли они пороха на минометные мины, летит ли обратно тот квадрокоптер, которому мое ружье не смогло оборвать сигнал? С каждой минутой лезвие становится все острее, и теперь оно у глотки всех наших бойцов.

— Здорово, правда? Так весело проводим с тобой время! — Подруга дурачилась, сверкающие маниакальной тягой водянистые глазки искрились радостью.

— Неплохо, — угрюмо буркнул я, пытаясь высмотреть в темноте что-то пригодное для остановки.

— Ну что ты ломаешься, как девочка. Если бы не нравилось, не приходил бы ко мне раз за разом. Не говори, что ты меня не хочешь. Вдруг обижусь? Ты же знаешь, что происходит с теми, на кого я обижаюсь.

Маньячка. Безумная, похабная, похотливая тварь, к которой я действительно слишком привязался для того, чтобы просто взять и не ездить к ней больше, никогда не испытывать того живительного возбуждения, когда она рядом. Наверное, это самые токсичные взаимозависимые отношения на свете, но и прекратить я их не мог. Были и другие причины, но я с ней связан, как, наверное, связаны мазохисты с доминирующими над ними узкоспециализированными проститутками, облаченными в латекс. Что-то же тянет людей раз за разом к тем, кто хлещет их кнутами, капает на них воском, наступает острым каблуком на плоть? Я же вместо банальной потаскухи выбрал себе демона в виде сухой, высокой, болезненной и пахнущей дымом и трупами девушки. Впалые глаза завлекают, мерзкий запах заставляет слюну вырабатываться в больших количествах, в когтистых руках и босых ступнях, покрытых засохшей и отшелушившейся кровью, я находил своеобразную, низкую и странную, но эстетику. Как это прекратить? Она меня не отпустит, я сам не хочу ее покидать. Прекратить это все может только она, по своей прихоти пустив меня на мясо, как остальных. Но не хочет. Пока не хочет.

Мы проникли через калитку одного из домов и вплотную подошли к двери. Я закричал: «Есть тут кто?» — чтобы быть уверенным, что меня не встретят очередью засевшие внутри бойцы.

Ответа не последовало. Дом действительно пустовал и вполне мог вместить в себя одну из групп. По соседству нашелся еще один такой же — на зов никто не отозвался, а значит, сюда можно вести людей и прятать от обстрела, который может начаться с минуты на минуту. Теперь обратно.

Люди, которых я повел за собой, по большей части были на фронте впервые, поэтому определенные опасения на их счет у меня все-таки были. Но и задача не так чтобы очень сложная — добраться до нового укрытия, спрятаться там и дождаться, пока их отведут на передовую, а я, наконец, вернусь в свое укрытие и укутаюсь в спальник, по которому я уже успел заскучать. К черту этот адреналин, эти ночные прогулки по разваливающимся дачам, обстрелы и даже охоту на дроны — окружающая меня ОстротА за сутки с лишним успела притупить все чувства, и желание продемонстрировать этому миру собственную крутость — тоже. Пусть они идут взрывать землю, делать блиндажи, вот это вот все…

Группа, которую я вел — я и еще три человека, — цепочкой зашла в небольшое кирпичное укрытие. Не думаю, что мы обнаружим здесь такую роскошь, как погреб, однако от не самых точных прилетов вражеской арты мы будем защищены. Да и от точных, в принципе, тоже — если мина просто попадет в стену, а не залетит в одно из окон, то шансы высоки. Очень даже высоки. Я вполне спокоен и доволен.

Ночь была почти непроглядна и снаружи — глаза с трудом выцепляли из мрака очертания предметов — поваленных заборов, косых калиток, стен и входных дверей. Внутри же не было видно вообще ни черта — только темень, только продвижение на ощупь, только высокая вероятность за что-нибудь зацепиться, упасть или даже провалиться в пол. Свет, разумеется, включать нельзя, и дело не в мифических снайперах, которые с крайне малой вероятностью смогут дострелить сюда из Угдедара, а в том, что свет может быть замечен с высоток или воздуха, и вот тогда на нас опять объявят охоту артиллеристы.

Медленно, на ощупь, понемногу продвигаясь… Вот, я обоснуюсь здесь, на полу. Какой-то шкаф, что-то большое, но на полу перед ним есть достаточно места. Прилетит, скорее всего, не в эту стену, при этом она цельная, без окон и несущая. Не стена, а мечта. Главное, чтобы не рухнула на меня от прилета чего-нибудь крупнокалиберного, а то все ее плюсы сразу превратятся в минусы.

— Ищите место пониже и от окон подальше, — посоветовал я, растягиваясь на полу. Почему-то в голове крутилось осознание того факта, что наши групповые забеги не остались незамеченными, и поэтому совсем скоро начнется какое-то веселье. ОстротА, довольная нашим времяпрепровождением, останавливаться не будет.