Остров

Киритсис в одиночестве вернулся на причал. Уже наступил полдень, и Гиоргис должен был забрать его, как они и договаривались. Несколько голов повернулись вслед доктору, когда он шел по центральной улице мимо церкви, магазинчиков и кофейни. Единственными незнакомцами, которых когда-либо видели эти люди, были новички, прибывшие на остров, и никто из них не стал бы шагать так целенаправленно, уверенно, как этот мужчина. Когда доктор вышел из туннеля к волновавшемуся октябрьскому морю, он увидел маленькую лодку, подпрыгивавшую на волнах метрах в ста от берега, и женщину, стоявшую на причале. Она смотрела на море, но услышала шаги за своей спиной и обернулась. И в этот момент ее длинные волосы взлетели на ветру, а большие овальные глаза посмотрели на Киритсиса с надеждой.

Много лет назад, до войны, Киритсис как-то побывал во Флоренции и видел завораживающую картину Боттичелли «Рождение Венеры». В эту минуту Мария, чьи волосы подхватил ветер и за спиной которой волновалось серо-зеленое море, невероятно напомнила доктору ту картину. У Киритсиса дома, в Ираклионе, даже была ее репродукция, и теперь он видел перед собой молодую женщину с точно такой же застенчивой полуулыбкой, с таким же почти вопросительным наклоном головы, с таким же выражением только что рожденной невинности.

Доктор никогда не замечал в реальной жизни подобной красоты и замер на полушаге. В это мгновение он увидел в Марии не пациентку, а просто женщину, посчитав ее самой прекрасной из всех, кого когда-либо встречал.

– Доктор Киритсис, – заговорила Мария, выдергивая врача из забытья. – Доктор Киритсис, мой отец уже здесь.

– Да-да, спасибо… – пробормотал Киритсис, внезапно осознав, что он, должно быть, уставился на Марию во все глаза.

Мария придержала на мгновение лодку, пока доктор садился в нее, а потом отпустила и бросила ему канат. Поймав его, Киритсис снова посмотрел на Марию. Ему просто необходимо было еще раз на нее взглянуть, чтобы убедиться: не почудилось ли ему все это. Не почудилось. Лицо самой Венеры не могло бы быть более совершенным.

Глава 18

Осень незаметно перешла в зиму, и мускусный запах древесного дыма пропитал воздух Спиналонги. Днем люди отправлялись по делам, с головы до ног закутавшись во все шерстяные вещи, которые у них имелись, чтобы защититься от холода, потому что с какой бы стороны ни дул ветер, их маленький островок был беззащитен перед его мощью.

Дом Марии наконец-то избавился от призраков прежних обитателей. Каждая картина, каждая накидка или предмет мебели теперь принадлежали ей, и стеклянное блюдо с лавандой и лепестками роз, стоявшее в центре стола, наполняло комнаты ароматом.

К удивлению Марии, первые недели ее пребывания на острове пролетели быстро. Только однажды она ощутила острое чувство тревоги. Возвращаясь из теплого и роскошно обставленного дома Элпиды в свой дом, Мария повернула из переулка на главную улицу, чтобы купить кое-что в бакалейной лавке, и вдруг столкнулась с какой-то женщиной. Женщина была намного меньше ростом, чем Мария, и когда они обе поспешно отступили в разные стороны, Мария увидела, что женщина еще и намного старше, чем она сама. Лицо женщины избороздили глубокие морщины, оно было настолько исхудалым, что уши, сильно пораженные проказой, чудовищно торчали в стороны. Трость, на которую опиралась женщина, отлетела в сторону.

– Ох, простите! – выдохнула Мария, подхватывая женщину под руку и помогая ей восстановить равновесие.

Темные глаза-бусинки уставились на Марию.

– Ты будь поосторожнее, вот и все, – огрызнулась женщина, поднимая свою трость. – Кстати, ты кто такая? Я тебя раньше не видела.

– Я Мария Петракис.

– Петракис! – Женщина буквально выплюнула это имя, как будто оно было кислым, как оливка, только что сорванная с дерева. – Я когда-то знавала одну Петракис. Но она уже умерла.

В голосе незнакомки послышалось нескрываемое торжество, и Мария без труда сообразила, что эта старая карга – давний враг ее матери.

Женщины отправились дальше, каждая своей дорогой. Мария поднялась выше по холму к бакалейной лавке, а когда оглянулась, чтобы посмотреть, куда пошла кирия Крусталакис, то увидела, что та стоит в конце улицы возле старого общественного бака с водой и смотрит в ее сторону. Мария быстро отвернулась и вздрогнула.

– Не беспокойся, – произнес за ее спиной чей-то голос. – Она теперь безвредна.

Это оказалась Катерина, которая видела столкновение Марии со старой противницей ее матери.

– Она же просто старая ведьма, которая варится в собственном соку, змея, растерявшая яд.

– Не сомневаюсь, что ты права, но она производит впечатление гадюки, которая еще может укусить, – ответила Мария, чувствуя, как бьется у нее сердце.

– Ой, поверь мне, – не может! Но испортить настроение она умеет, и в отношении тебя это ей явно удалось.

Женщины пошли дальше по улице, и Мария решила, что больше не станет думать о Кристине Крусталакис. Она уже поняла, что большинство жителей Спиналонги принимали свое положение как некую неизбежность и последнее, что им было нужно, так это чтобы кто-то подрывал их душевное равновесие.