Остров

Нет спасения. О зубе я не говорил никому, кроме Ральфа, не хотел подставляться. Наконец, обессилев, я снова лег и подумал: может, уж и не поднимусь? Наверное, я провалился в лихорадочный сон, бред: мне привиделся призрак в белом, он заслонил звезды. Таинственный обитатель острова наконец-то явился. Мне представилось, в духе «Сердца тьмы», как я карабкаюсь на Монте-Кристо, и глаза неведомых существ мерцают в ночи, как звезды, тревожные крики и визги доносятся из черных зарослей. Нет ли у этих тварей господина? Может быть, тут уже есть колонист, и он наблюдает за нами, и у него дурное на уме?

— Мистер Курц? — прошептал я.

Лица его я не видел — он, кажется, был в маске, только глаза проступали.

Руки в перчатках разжали мою челюсть, на зубах запищала резина. В глаза мне хлынул свет, намного ярче звездного. И больше ничего не помню.

Очнулся я утром, солнце уже стояло высоко. Рядом, обхватив руками колени, сидела Флора.

— Мы решили тебя не будить, — сказала она. — Ты довольно странные звуки издавал.

Во рту — будто сухая пыль. Так сухо во рту бывает после того, как зубной врач специальной штукой отсасывает слюну.

— Кошмары снились, — пробормотал я.

При свете дня образ склонившегося надо мной мистера Курца, в белых одеждах и маске, быстро таял, как обычно тают сны. Говорил я с трудом. Одна сторона лица онемела, и я вроде бы не управлял ей как следует. Господи, у меня что, инсульт случился из-за этого зуба? Я рывком поднялся и ткнул пальцем в щеку. Больше не болело. Значит, лицо утратило чувствительность. Сердце затрепетало в панике. Я сглотнул — ощутил химический привкус. И кое-что еще обнаружил.

Зуб исчез.

Язык ощупывал то место, где недавно был зуб, — с ума я, что ли, схожу? Гладкая пустая десна, дыра, легкий металлический привкус крови. Я сунул туда палец — не лучшая идея, палец был грязноват, но я должен был убедиться.

Зуб исчез.

Лишь подживающая ранка размером с зуб.

Чувствительность возвращалась: лицо слегка покалывало. Я подвигал челюстью, чтобы восстановить кровообращение.

Флора все это время пристально за мной наблюдала.

— Что с тобой? Ты словно с привидением повстречался.

С привидением. Рассказать Флоре о той одетой в белое фигуре из моего сна? Лучше не надо, а то решит, что я помешался. Я не хотел, чтобы меня сочли сумасшедшим. Судя по основателю Осни, королю Георгу III, вождю лучше оставаться в здравом уме. Так что я сделал вид, будто ничего особенного не произошло.

— У меня зуб гноился. И кажется, ночью он выпал.

— Отлично, — сказала она. — Была проблема — и нет проблемы.

— Ну да.

Флора уловила сомнение в моем тоне.

— А что не так? Зубная фея не прилетела?

— Нет. — Я покачал головой, и это движение больше не вызывало боль. Трудно так сразу привыкнуть, вернуться к нормальным ощущениям. — Все в порядке. Даже лучше чем.

Она как-то странно глянула на меня:

— Вот и хорошо.

Весь день Флора продолжала присматриваться ко мне. Ну и пусть. Я — король острова. Что случилось ночью, каким образом зуб исчез — мне все равно. Я попросту неуязвим, вот что. Мне выпал второй шанс, и я был твердо намерен воспользоваться всеми преимуществами и жизни, и власти. И пора уже укрепить мое положение соответствующим символом.

После утренней охоты и купания я порылся в горе дров, что натаскал Себ, и выбрал самые прочные и прямые палки. Их я отнес в Бикини-Боттом № 1. Наш дом был почти готов. Хотя мы по-прежнему устраивались на ночь вокруг костра, потому что стояла жара, Бикини-Боттом гарантировал нам убежище от дождей, и мы уже начали им гордиться. Джун как раз была внутри, она сооружала полочку для оранжевого-это-новый-черный-ящика. Самописцу отводилось почетное место на стене хижины, словно какому-то причудливой формы идолу, нашему спасителю. Флора возилась с дверью: хотела приделать к ней петли, чтобы та плотно закрывалась и защищала нас от дождя и ветра.

— Это мне? — спросила она, указывая на деревяшки.

— Нет, — ответил я. — Хочу сделать стул.

— Зачем нам стул?

— Незачем, — согласился я. — В том-то и суть.

— То есть?

— Стул — символ цивилизации, — сказал я.

— Почему?

— Потому что без него можно обойтись. Можно сидеть на полу. Стул — это излишество. А раз мы начали думать об излишествах, значит, мы цивилизуемся.

Она пожала плечами:

— Охота время тратить.

Какое неуважение к моему авторитету! Придется с ней разобраться при случае. Но пока что не стоит портить себе настроение.

— Уж времени-то у нас вдосталь.

Я провозился несколько часов, собирая маленькие табуреты, связывая палки бамбуковыми волокнами. Сиденья я плел из тонких веток. А потом, раздухарившись, сделал большой стул со спинкой. Закончив, я отступил на шаг и полюбовался своим изделием. Я был вполне им доволен. Четыре прочные ножки, четыре толстые ветви согнуты и переплетены, образуя спинку.

У меня за спиной возникла Флора.

— Это не стул, — заметила она. — Это трон. Для короля.

Черт побери!

— Про трон речи не было.

— Ну да, словами ты об этом не говорил.

Тут мне еще одна хорошая идея пришла.

— Можешь вырезать на нем номер?