Остров

— Постой, — сказал я. — У нас теперь есть Библия. Как ты думаешь, надо что-то сказать?

— Сказать всем про номера сидений?

— Нет-нет. Я имею в виду: сказать что-то здесь.

— Что именно?

— Типа… молитвы.

— Молитвы?

— Ну, я не знаю. Но мне кажется, раз здесь погибли люди, нам бы следовало. В прошлый раз мы попросту ограбили самолет. Прямо как в «Повелителе мух», честно говоря. Мне кажется, не знаю, ну как-то надо бы выразить уважение.

Флора пожала плечами:

— Ладно. Знаешь что-нибудь подходящее?

— Случайно знаю.

Я повернул святую книгу так, чтобы на нее падал закатный свет, и принялся листать, пока не нашел нужное. На самом деле я знал в Библии только одно место, тот стих, который мама посоветовала мне прочесть под конец первого дня в Осни. Про то, что кротики наследуют землю. Позднее я выяснил, что этот стих входит в Нагорную проповедь, которую Иисус прочел перед большой толпой. И я решил, это как раз подходит к нашему случаю. Мы обернулись лицом к разбитому самолету, Флора встала рядом со мной, опустив голову и сложив руки, и я прочел:

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими.
Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.
Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Сначала я думал о пилоте, благодаря которому пережил (пусть ненадолго) лучший в своей жизни полет. Потом подумал о стюардессе, единственной, кроме моей мамы, женщины, которая не пожалела для меня улыбку. Но под конец я думал уже о себе. Вот это насчет блаженны, когда вас обижают, вы получите награду на небесах — это же все про меня. Закончив чтение, я вроде как смутился и сказал «аминь», и Флора, стоявшая возле меня со склоненной головой, повторила «аминь», отчего мне полегчало. Мы посмотрели друг на друга.

— Теперь ты, — сказал я.

— Я не умею говорить, — ответила она. — Зато я могу спеть.

— Так спой.

Я ожидал мелодии громкой, жесткой, в духе металл, у меня даже пальцы на ногах заранее поджались, как бывает, когда на шоу талантов выступает кто-то совсем неумелый, зато страшно искренний. Но мои пальчики напрасно беспокоились. Песня оказалась скорее в стиле кантри, в ней попадались хорошие строки о том, что рожденный летать не может удержаться на земле. Самый подходящий псалом в честь упавшего самолета. Наверное, я разинул рот — закончив, Флора вместо «аминь» сказала:

— Ты чего?

Я поспешил захлопнуть рот.

— Не знаю — просто не ожидал от тебя такого. Не думал, что ты выберешь такое.

— А какой песни ты ожидал от меня? — Она снова ощетинилась.

— То есть… — Я попытался выкрутиться. — Если бы ты оказалась на необитаемом острове…

И тут Флора опять поступила необычно. Она единственная из всего клуба «Завтрак» не ответила: «Да я уже на необитаемом острове», а переспросила:

— Как в «Дисках необитаемого острова»?

— Да! — обрадовался я. — Мои родители его обожают.

— Наверное, мы с тобой брат и сестра.

— Ты знаешь, что они устроили однажды розыгрыш — целое шоу о парне по имени сэр Гарри Уитлон, якобы великом исследователе. Его изображал актер, который и выбирал все песни.

— Это очень по-английски.

— В каком смысле?

— Вот вы, американцы, любите президентов. В том самом году в Штатах был убит Кеннеди, и все только и говорили что о заговорах, мнимых и настоящих. А Би-би-си пока что сочинил свой маленький розыгрыш.

— Хм. — С такой точки зрения я никогда об этом не думал. — И какую музыку ты бы выбрала?

Стало уже довольно темно, но я все же заметил, как Флора повернулась ко мне (мы шагали к берегу).

— А ты как думаешь, что бы я выбрала?

Я чуть призадумался.

— «Двадцать один пилот». «Кьюр». «Грин дэй». «Фолл аут бой». «Май кемикэл романс». «Дэмнд». О, — я указал на ее куртку, — и «Моторхэд».

— Эмо и металл.

— Наверное. Ты же… как раз этого типа, правильно?

— Правильно. — Она сердито расталкивала ногами попадавшиеся на пути кусты. — Выходные я провожу на кладбище, приручаю воронов, а после школы, должно быть, стану мастером по татуировкам.

Я онемел. Ровно об этом я подумал, когда увидел, как она тщательно выводит фигуры Губки Боба и Сквидварда на косяке двери Бикини-Боттом.

— Разобрался во мне до самого донышка, да, Линкольн?