Остров

Находясь дома один, без брата, Дима разыгрывает кровавые битвы, воплощаясь в самых разных героев. Катается по полу, стискивая свое же горло и выворачивая руки. Это бой Ильи Муромца с Идолищем. Поочередно они сидят друг на друге верхом, обещают распотрошить противнику живот, посмотреть, что там внутри. Мальчик вываливается в прихожую. Мечется у книжного шкафа. На отражение свое смотрит: «Прощай!» И снова возня. Кто-то победит сейчас? Кто? Двое их — смертельных врагов. Дима — один. Эта мысль прожигает его внезапно, когда он душит Илью татарскими руками.

Увлечением, спорящим с изготовлением рыцарей, становится рисование. Осталовы изображают корабли. Команды на них. И пушки. Пулеметы. Две флотилии сходятся в поединке смертельном. Уперев карандаш, нажимаешь пальцем на основание его и тянешь палец к себе. К полученной линии приставляешь линейку, доводишь ее, достигая корабля. Мимо — так мимо, попал — так попал.

Рисуют братья охотно. Любят изображать королей. Множество их умещается на одном листе. Рисуют ромб — это грудь, на верхний угол насаживают голову. Корону. Сбоку прилепляют руку с мечом. В ударе. Пояс рисуют усердно. С бляхой. Внизу — ноги в сапогах. Со шпорами.

Как-то Зинаида Фроловна привозит солдатиков, вырезанных из фотобумаги. Сзади у них — подпорки. Солдатики стоят. Делают их мальчики. Братья. Живут бедно. Мать у них. И только. Хорошую бумагу покупать не на что, говорит тетя Зина. Краски и кисти — тоже. Вот берут где-то фотобумагу, карандашами раскрашивают. Решено выслать братьям имеющиеся у Осталовых материалы. Сами же начинают выкраивать солдатиков из бумаги. Причем фотобумага кажется Осталовым более подходящей, какой-то более живой для «человечков». Вскоре бумажные армии сражаются на диване, на полу, на шкафах. На столе.

Видя страсть мальчиков к бумаге, Анна учит сыновей делать корабли и жечь их в тазу. Им — из бумаги писчей. Себе — корабли пиратские — из копирки. Копирка сгорает моментально, и суда Осталовой, разумеется, истребляются быстрее бумажных. Мальчики побеждают! Потом они изготавливают кораблики сами. Лодочки. Совершенствуют конструкции. Добавляют лесенки. Переборки. Из бумаги же вырезают команду. Выкраивают мундиры. Размалевывают.

Выстрел — полет спички из разомкнутых пальцев с расстояния мизинца. Осталова запрещает детям играть со спичками — снарядом становится иголка, соединенная со спичкой пластилином. Проткнув дно, ее выдергивают. Метают как дротик. В пробитое отверстие поступает вода. Много дыр — и переполненный водой трюм заставляет развалиться весь корабль.

Власть опьяняет, когда в руках твоих жизни пластмассовых солдатиков. Штук по сто их в каждой армии. Возводятся крепости. Основание — пробковый пояс. На нем укрепления — домино и шашки. Шахматные фигуры кладутся на пешки — это артиллерия. Самые мощные орудия — король и ферзь. Им положен наиболее тяжелый снаряд — пятак. Ладье — трехкопеечная монета. Слон и конь — двушки. Можно стрелять картечью. Это — спички. Стрельба производится с коробка — щелчок по монете или спичке ногтем указательного или безымянного пальца. Выстрел солдатика — спичка. Есть еще неизменно кочующая из игры в игру пластмассовая пушечка, заряженная спичкой. Она — оружие снайпера. В экипировке воинов — гранаты-копейки. Бой рукопашный: штык, приклад, нож. Мечешь спичку рукой.

Братья играют в сипаев. Это фишки красные. Синие — англичане. Зеленые — французы. Желтые — метисы, выступающие на стороне колонизаторов. Шашки деревянные — кони. Есть еще фишки пластмассовые, от других игр. Это — офицеры.

Перина свекольного цвета своими складками образует горные ряды. В них укрываются сипаи. Атакующие — на самой плоскости дивана. Только штаб скрыт за маленькой подушечкой. Преимущество на стороне сипаев, и сами братья за них болеют. Сражающийся за колонизаторов сочувствует индусам, где-то даже предает своих солдат, а все же, выиграв, жалеет повстанцев.

III

Мама привела меня в школу, где преподавала до моего рождения. Стоим в учительской. Мама просит почитать Гете. Декламирую. «Теперь о Моцарте». Учителя улыбаются: «Хорошая память». Меня принимают в первый класс. Месяц — апрель. Летом мне исполнится семь.

До школы — на автобусе. Мама или Катя провожают меня. Вот — школа. Ирина Архиповна вводит меня в класс. Имя, фамилия — ребята слушают. «Он — самый младший, не обижайте». Мальчишки-заводилы берут меня под опеку. В перемену — я с ними. Расспрашивают, где живу, кто мать? Отец? «У меня нет отца». Смущенно замолкают. Такт их искренен. Сознаешь себя неблагодарным перед ребятами, их конфузливыми взглядами и прекращением расспросов. Стыдно, что у тебя нет отца и тем ты смутил ребят.

От громадной рекреации, количества струившихся по кругу школьников я исполнился чрезвычайной энергии и возбуждения и, не сообразив еще, что же творю, понесся по кругу движения ребят. Так мчался по кругу, пока не различен был сестрой своей, подозван ею, стоявшей опершись на палку в дверях у входа на лестницу. На физкультуре меня, оказывается, не оставляли. Мы отправились домой.