Остров АзерАиды [Азер и Аида. Сотвори себе остров|

С бабушками всѐ обстояло иначе, чем с дедушками. У бабушки Греты, или Гречки, как я еѐ называла, я была единственной внучкой, которую она баловала, лелеяла и наряжала, как принцессу. Мои дни рождения были для неѐ самым большим праздником, к которым она относилась необычайно серьѐзно и ответственно. Каждый год к этой торжественной дате бабушка обязательно шила мне воздушные платья и в тон им шѐлковые скатерти для праздничного стола. Она мастерила атласный чехол с огромным бантом для стула с высокой спинкой, на котором я гордо восседала в этот день, как принцесса. Бабуля учила меня печь вкусные пироги и вышивать. Она консервировала и мариновала мои любимые фрукты и овощи специально для меня, и вселила в меня полную уверенность, что открывает глаза по утрам только потому, что на свете есть я, еѐ сокровище - единственная внучка. Стоит ли говорить, что бабушка Гречка была для своей единственной внучки второй матерью?

Бабушка Ругия, напротив, имела целое полчище внучек, к которым она относилась с одинаковым вниманием, благоволя только к единственному внуку – к Азеру, и, несмотря на это, еѐ шумные и любвеобильные внучки вечно досаждали ей излияниями нежности, вертясь возле еѐ статной фигуры. В отличие от бабушки Греты, которая никогда не отгоняла меня от себя, как бы ни была занята, бедной бабушке Ругие просто не хватало на всех нас времени и терпения.

И всѐ же я ощущала неземное блаженство, когда они были рядом: тогда я чувствовала себя всесильной. Обожая их обоих, и Гречку, и нэнэшку Ругишу, я мечтала, чтобы обе мои бабушки были со мною рядом, ну, хотя бы во время летних каникул, когда на дачу съезжалась вся наша родня. Ощущение своей причастности к большой и дружной семье, живущей под тѐплым летним небом, придавало мне уверенности и формировало мою личность. Благодаря всему этому, да ещѐ потому, что летом не нужно было посещать школу, имея возможность неразлучно находиться на протяжении нескольких месяцев рядом с Азиком, мои самые счастливые воспоминания относятся именно к этим сказочным дачным дням. Ах, если бы можно было вернуть эти светлые солнечные дни!!!

...Тѐтя Назлы, кокетливо подвязав голову платком, с осторожностью перебирала ягоды для компота: она боялась пчѐл, ос, как, впрочем, и всякой другой живности. Холѐная, подтянутая, с маслиновыми насурьмлѐнными глазами, она очень гордилась своей белоснежной кожей и боялась загореть, как и многие горожанки. Оглядывая себя в зеркале, она неодобрительно подмечала:

- Даже в тени чернеешь от этого беспощадного солнца. Ну, почему нам нельзя сидеть летом в городе? Дома прохладней, чем здесь: у меня два кондиционера.

Даже летом, по песку или морскому берегу, мама Азера не ходила без обуви, боясь поранить свои изнеженные напедикюренные ножки тридцать пятого размера, и приходила в ужас от того, что еѐ дочери целыми днями носились по даче босиком.

- Вот отрастите себе лошадиные ноги, тогда будете знать! У девушки ножка должна быть обутой! - гневалась она.

Что касается моей матери, то она с удовольствием загорала на досуге под летним солнцем, укрывшись от посторонних глаз, и с удовольствием ходила по песку босиком, ничем не отличаясь от нас, прирождѐнных детей степи, превращающихся летом в диких амазонок. Правда, досуга у мамы почти не было, потому что она день и ночь сновала по даче, не гнушаясь никакой работы.

Зато тѐтя Назлы, которую бабушка Ругия называла сачком, не выполняла тяжѐлой работы, предпочитая делать только то, что ей нравилось.

- У меня дома есть для этой цели прислуга, а сюда я приехала на отдых, - заявляла она.

Бабушка неодобрительно покачивала головой:

- Лично я никогда не доверю постороннему человеку свой дом. И как только можно позволять чужой женщине хозяйничать в своей квартире? Только ленивые и не уважающие себя женщины способны на это!

- У меня есть дела поважнее. Я, кандидат медицинских наук, заведующая отделением городской больницы, совсем не обязана лазать по земле и стегать одеяла, печь лепѐшки и раскатывать тесто!

- А спать на этих одеялах приятно? А есть эти лепѐшки, небось, тоже?! А дочерей этому кто будет учить? Кто передаст им любовь к хозяйничанью?

- Ах, оставьте, мама! – отмахивалась мать Азера. - Не для того я их растила и лелеяла, чтобы они занимались чѐрной работой.

Моя мама только посмеивалась над их перебранкой:

- Хватит вам ссориться! Да я сделаю, что надо, пусть Назочка отдыхает!

Она с радостью впрягалась в любую работу, не сидя ни минуты без дела, причѐм делала всѐ с удовольствием, так же, как и обе мои бабушки, которые спозаранку начинали работать и возились до поздней ночи.

Мать моя, услужливая и приветливая, очевидно, заслужила расположение дедушки Ибрагима, который, отпив из стаканчика «армуду» ароматный цейлонский чай, удовлетворѐнно крякал:

- Сразу видно, Карима заварила!