Остров бесконечной любви

Сесилия снова закрыла глаза. А когда открыла, пальма была окружена лунным сиянием, при этом оно исходило не от какого-нибудь внешнего источника. Оно рождалось в листьях, в тонком изящном стволе, склонившемся в поклоне, даже в земле, за которую цеплялись ее корни. Куба, ее родина, ее остров… Почему Сесилия вспомнила о ней сейчас? Неужели из-за этой опалесценции? В голове у девушки возникла луна над морем в Варадеро, луна над полями в Пинар-дель-Рио… Ей показалось, что там луна светила по-другому, словно она была живая. Или, быть может, Сесилия заразилась этим ощущением от стариков, твердивших, что на Кубе все имеет другой вкус, другой запах, другой цвет… как будто этот остров – рай земной или находится на другой планете. Девушка попробовала избавиться от этих мыслей. Если ее остров и был раем, то теперь это про́клятый рай, а проклятиям в сердце не место – по крайней мере, в ее сердце.

Устав от мыслей, Сесилия открыла глаза. Свечение потускнело, но не исчезло окончательно. Сесилия встала и зажгла свет. Пальма перестала мерцать и снова превратилась в обыкновенное деревце в горшке. Да разве она на самом деле что-то видела? Наверняка снова выступила в роли идиотки.

«Хорошо хоть, что меня никто не видел», – решила она.

Сесилия посмотрела на часы. Через час начнется четвертая лекция из цикла. Девушка оттащила пальму обратно в угол, погасила свет и вышла из комнаты. И не стала задерживаться, чтобы еще раз понаблюдать за серебристым свечением, которое все еще плавало вокруг листьев.

Лауро составил ей компанию без энтузиазма, парень был расстроен переменой планов на вечер. Когда они пришли в книжный магазин, там собралось уже человек сорок; все гудели, как обезумевшие пчелы.

– Здесь этот придурочный, – зашептал Лауро, оттаскивая спутницу в другой конец зала и украдкой показывая на парня, болтавшего с двумя девушками. – Не желаю с ним пересекаться.

– Привет, Лиса! – крикнула Сесилия.

Хозяйка магазина обернулась:

– Привет, как дела?

– Сегодня я пришла с диктофоном. Я тут знаю одно местечко…

– Извини, Сеси, сегодня нам тоже не удастся поговорить.

– Но я уже три недели оставляю тебе сообщения. И на двух последних лекциях тебя тоже не было.

– Прости, я болела и до сих пор неважно себя чувствую. Если бы не подруга, которая так за мной ухаживает…

По гомону возле дверей стало понятно, что появился лектор. Поначалу Сесилии не удавалось рассмотреть этого человека в группе вновь прибывших. К ее удивлению, к столу с микрофоном, опираясь на трость, приковыляла семидесятилетняя бабулька.

– Потом поговорим, – отходя, шепнула Лиса.

Свободных стульев не было, но ковер казался чистым и новым. Сесилия и Лауро уселись возле дверей.

– Прикинь, этот тип умудряется затеять свару везде, куда бы ни пришел, – нашептывал Лауро на ухо Сесилии. – Когда я жил на Кубе, он устроил так, что двое моих друзей подрались, потому что… Просто немыслимо – встретить Херардо здесь!

Лауро вскочил и опрометью кинулся в угол. Сесилия положила на освободившееся место свою сумку, однако ее друг знаками дал понять, что останется сидеть, где сидит.

Старушка начала лекцию с чтения текстов Хосе Марти, в которых поэт писал о том, что душа возвращается на землю и после смерти, чтобы продолжать свое поступательное обучение. Затем она прочла стихотворение, в котором страдания родины объяснялись действием кармического закона, как будто уничтожение коренного населения и убийства черных рабов привели к очищению силами их заново воплощенных душ. Сесилия слушала лекторшу разинув рот. Выходило, что апостол кубинской независимости был чуть ли не спиритом. После лекции Сесилия хотела подойти к старушке, но таких, как она, людей набежало, казалось, больше, чем было слушателей. Журналистка оставила свои попытки и прошла к прилавку, за которым Лиса обслуживала толпу покупателей. К хозяйке она тоже не смогла пробиться. И решила скоротать время за изучением книжных полок.

Майами превратился для нее в загадку. Сесилия начинала подозревать, что здесь сохранилась некая духовная жизнь, которую любовно сберегли старики; вот только эта пульсация пряталась в самых укромных уголках города, в стороне от туристических маршрутов. Быть может, город был как капсула времени, как чердак, где сохранились остатки былого сияния – лежали и ждали возвращения на родину. Сесилия вспомнила теорию Геи о множественности городской души.

– Слушай, подружка, я уже полчаса с тобой говорю, а ты на меня даже не смотришь. – Лауро возмущенно фыркнул.

– Чего?

– Не думай, что я буду пересказывать все заново. Что с тобой?

– Думаю.

– Думаешь о чем угодно, только не о моем рассказе.

– Майами – не такой, каким кажется.

– Что ты имеешь в виду?

– Снаружи он как будто холодный, но внутри все иначе.

– Сеси, please, я уже принял свою дозу метафизики. Теперь я намерен отправиться в «Версаль», выпить кофе с молоком, полакомиться пирожками с мясом и узнать последние сплетни с балетного фестиваля. Поедешь со мной?

– Нет, я устала.

– Тогда увидимся завтра.