Остров бесконечной любви

Они поднялись на корабль, протиснувшись сквозь толчею на пристани, но прежде им пришлось заплатить немыслимую сумму – золотые сережки и два серебряных браслета. Благодаря украшениям, спасенным Куй-фа, семье удалось заполучить в свое распоряжение клочок палубы. Они сумели продать землю и дом, хотя и гораздо дешевле их настоящей цены. Качаясь на немилосердных волнах, муж и жена строили планы, пересчитывали деньги и котомки, которые должны были пригодиться им в начале новой жизни. Другие беженцы были слишком измотаны и спали почти все время путешествия. По крайней мере, так казалось.

За два дня до прибытия кто-то выкрал их маленькую сокровищницу. И хотя полицейские обыскали многих пассажиров, на корабле было столько народу, что полноценного расследования провести не удалось. Сиу Мэнд был на грани отчаяния. Он, конечно, рассчитывал на помощь дедушки, однако его страшила перспектива оказаться в незнакомой стране без гроша за душой. Он препоручил себя духам умерших предков и продолжал думать о городе, ожидающем впереди.

Запах моря стал другим, теперь их корабль плавно покачивался на темных карибских волнах.

– Смотри, Паг Ли, луна полная, – шепнула Куй-фа на ушко сыну.

Они стояли, облокотившись о борт, и смотрели в прозрачную даль. Через равные промежутки времени на линии горизонта вспыхивала яркая точка.

– Папа, что это?

– Эль-Морро. – Уловив непонимание в глазах сына, Сиу Мэнд разъяснил: – Огромный фонарь, который ночью указывает направление кораблям.

– Огромный фонарь? Какого размера?

– Как пагода. Или даже больше…

Отец принялся рассказывать Паг Ли о разных чудесах. Мальчик с изумлением слушал истории о существах с черной кожей, о божествах, входящих в тела мужчин и женщин и заставляющих танцевать дикие пляски… Ах! А еще – музыка. Потому что там музыка повсюду. Островитяне собираются в кругу семьи и слушают музыку. Готовят еду под звуки музыки. Учатся или читают, и музыка сопровождает их в эти моменты, которые обычно требуют тишины и сосредоточенности. Эти люди, кажется, не способны жить без музыки.

Куй-фа смотрела на луну, как будто окутанную сверхъестественным сиянием. Туманная дымка подчеркивала ощущение нереальности этой ночи. Женщина поняла, что ее проклятая жизнь сгинула навсегда, словно сама она тоже умерла вместе со своей семьей. Быть может, ее труп сейчас лежит на рисовых полях, а дух ее в это время плывет по незнакомому городу. Быть может, он приближается к мифическому острову, где Гуаньинь воздвигла свой трон.

«Богиня милосердия, госпожа обездоленных! – воззвала Куй-фа. – Успокой мои страхи, позаботься о моей семье».

И продолжала молиться, пока над морем рождался свет, а корабль со своим изнуренным грузом приближался к острову, где боги и смертные живут под одним небом.

Но все рассказы Сиу Мэнда не могли подготовить ее к зрелищу, которое открылось ее глазам поздним утром на сверкающем горизонте. Узкая белая стена, похожая на Великую Китайскую, только в миниатюре, защищала город от натиска волн. Солнце красило дома во все цвета радуги. А еще путешественница увидела причалы. И порт. Весь этот пестрый сверхъестественный мир. Множество диковинных людей. Как будто все десять областей преисподней выпустили наружу своих обитателей. А еще были крики. И наряды. И этот гортанный выговор.

Семья высадилась на пристани, и Сиу Мэнд, руководствуясь воспоминаниями, запутанными проулками повел их вглубь города. Время от времени он останавливал какого-нибудь местного жителя и спрашивал дорогу на его языке. Куй-фа чувствовала, что все, не исключая и китайцев, обращают на них внимание. Она быстро поняла, что их одежда не подходит для духоты этого города, где женщины без всякого стеснения выставляют напоказ ноги и носят платья, подчеркивающие все их стати.

Однако больше всего энтузиазма на этом празднике пяти чувств выказывал Паг Ли. Мальчуган уже заметил, что дети здесь с увлечением перебрасывают монетки с тротуара на тротуар, а иногда даже выбегают на середину улицы, стараясь, чтобы одна монета упала на другую. Он не до конца постигал суть игры, но успел заразиться лихорадкой этой забавы, которая встречала их на каждой улице и от которой тут и там вспыхивали ссоры и перебранки. В конце концов семья оказалась в тесном многолюдном квартале, где в воздухе витал запах благовоний и вареных овощей – он перебивал даже запах моря.

– Я как будто вернулась домой, – прошептала Куй-фа, не раскрывавшая рта во время всего путешествия.

– Мы в Китайском квартале.

Куй-фа задумалась, сможет ли она вернуться в это место, если однажды ей придется отсюда выйти. На каждом углу висела металлическая дощечка с указанием дома, однако эти надписи ничего ей не говорили. За исключением табличек с иероглифами, повсюду пестревших в этом квартале, в Гаване пользовались другим, непонятным для нее алфавитом. Женщина чуть успокоилась, только когда вспомнила, как много азиатских лиц встретилось ей на пути.

– Дедушка! – закричал Сиу Мэнд, увидев пожилого мужчину, мирно курившего на ступеньках крыльца.