Остров бесконечной любви

Теперь у мальчика оставалось меньше времени на разговоры с прадедушкой. Из школы он возвращался вприпрыжку, слушая песни, долетавшие из баров, куда музыканты заходили поесть или выпить. Паг Ли не останавливался их послушать, но ему очень нравилась эта прилипчивая музыка, будоражащая кровь. Он пробегал мимо, не задерживаясь у двери старого Юана, и сразу же с головой зарывался в свои тетрадки, пока мать не велела умываться и ужинать.

Так прошло много месяцев – год, потом второй… И однажды Паг Ли, первородный сын Росы и Мануэля Вонг, окончательно превратился в юного Паблито, которого друзья, узнав год его рождения, тоже начали называть Тигренком.

В какой-нибудь стране в другом полушарии уже наступила бы осень, но в карибской столице все было иначе. Ветер развевал волосы горожан, задирал дамам юбки и колыхал флаги на правительственных зданиях. И это был единственный признак перемены в погоде, потому что солнце палило все так же немилосердно.

Тигренок возвращался из харчевни на углу, выполнив отцовское поручение: он сделал очередную недельную ставку в болите – подпольной лотерее, в которой участвовали все кубинцы, а китайцы – особенно рьяно. Страсть к игре была у них почти что генетической, так что знаменитая китайская шарада, привезенная на остров первыми эмигрантами, заразила и видоизменила все остальное население. Не было кубинца, который не знал бы наизусть их цифровую символику.

Шарада представляла собой фигуру китайца, тело которого было испещрено изображениями и цифрами: на макушке была лошадь (номер 1), на ухе – бабочка (2), на другом ухе – моряк (3), на губах – кот (4)… и так до тридцати трех. Однако болита состояла из ста номеров, поэтому в нее добавили новые символы.

Прошлой ночью матери Тигренка приснилось, что большой ливень унес ее новые туфли. Приняв во внимание эти два элемента – воду и обувь, семья Вонг порешила ставить на номер 11, который, хотя и соответствовал петуху, означал также и дождь; а еще на 31, который, хотя и означал стадо, мог быть также и обувью. Это разнообразие допущений было обусловлено тем, что в ходу уже были и другие шарады – кубинская, американская и индейская. Однако самой популярной, той, которую все знали наизусть, оставалась китайская.

Пабло даже не успел войти в бар, где принимал ставки болитеро Чонг. Еще издали он увидел, что Чонг беседует с каким-то необычным типом – их соотечественником в европейском костюме и при галстуке, с тонкими подстриженными усиками, – странный видок для китайца… по крайней мере, для тех, с кем Паг Ли был знаком. У Чонга на лице был написан страх, он все время озирался по сторонам. Что с ним – ждет помощи или боится, что его увидят? Интуиция подсказала юноше, что лучше держаться на расстоянии. Он притворился, что читает киношные афиши, а сам исподтишка смотрел, как Чонг открывает кассу, достает деньги и отдает своему гостю. И в памяти Паг Ли вспыхнули слова: «Если увидишь парня, одетого как белые богачи, – обходи такого стороной. Очень может быть, что это один из гангстеров, которые вымогают деньги у достойных коммерсантов», – советовал Юан. Что ж, болиту достойным делом называть не совсем правильно, однако китаец Чонг зла никому не делал. Он всегда сидел в своем уголке, приветствовал земляков, помогал советами тем, кто к нему обращался.

Паг Ли вздохнул. Что бы там ни происходило, он не должен мешаться в политику. Как только незнакомец покинул бар, юноша перешел улицу и с невозмутимым видом сделал ставки.

– Эй, Тигр!

Он обернулся на голос:

– Привет, Хоакин.

Хоакином звали Шу Ли, его одноклассника-китайца, который родился уже на острове.

– А я тебя искал. Пойдем в кино!

Пабло задумался:

– Когда?

– Через полчаса.

– Я за тобой забегу. Если вовремя не приду, значит меня не отпустили.

Юан сидел на пороге. Он поздоровался с правнуком взмахом руки, но тот сразу забежал в дом.

– Мама, можно, я пойду в кино? – спросил он по-китайски, как всегда обращался к родителям, а иногда – и к прадедушке.

– С кем?

– С Шу Ли.

– Хорошо, но сначала занеси эту одежду к бывшему учителю.

– Я такого не знаю.

– Он живет рядом с лавкой звукозаписи.

– Тоже не знаю. А ты не можешь отправить Чок Фуна?

– Он заболел. Так что придется тебе. А потом уже пойдешь к Шу Ли. И радуйся, что отца нет дома, уж он бы тебя не отпустил!

Юноша посмотрел на сверток с одеждой:

– Какой адрес?

– Знаешь харчевню Мэнга?

– Так далеко!

– На два или три дома дальше. На двери висит молоточек, похожий на льва.