Остров бесконечной любви

А потом слушал рассказ мальчика, покуривая бамбуковую трубку. Он соорудил это громоздкое устройство, воспользовавшись жестяной банкой, у которой срезал верхушку. На дно банки Юан засыпал горящие угли. Сама трубка представляла собой толстый стебель бамбука, в один из концов которого вставлялась тонкая трубочка. В эту полость старик засовывал скатанную в шарик щепотку табака и поджигал зажженной от углей скрученной газетой. Паблито ни за что на свете не согласился бы пропустить этот ритуал, несмотря на усталость после трудового дня. Мальчик не отказался от своей привычки, даже когда начались занятия в школе.

Поскольку ему теперь приходилось перемещаться по кварталу в одиночку, Юан взялся предупреждать правнука об опасностях, которые самому мальчику казались воображаемыми.

– Если увидишь парня, одетого как белые богачи, – обходи такого стороной. Очень может быть, что это один из гангстеров, которые вымогают деньги у достойных коммерсантов. И если увидишь, что кто-нибудь на улице кричит и раздает бумажки, – тоже не приближайся: поблизости может оказаться полицейский, и тебя арестуют как пособника профсоюзных вожаков… – И старик в том же духе перечислял всевозможные бедствия, подстерегающие мальчика в жизни. Паблито, однако же, подмечал, что его прадед находит более мягкие слова именно для агитаторов из профсоюзов, для «революционеров», как он иногда их именовал. Мальчик несколько раз пытался спросить, чем эти люди занимаются, но Юан отвечал сухо:

– Ты еще не в том возрасте, чтобы интересоваться такими делами. Сначала выучись, а после посмотрим.

И Пабло сидел в классе вместе с другими детьми, силясь угадать тему урока с помощью иллюстраций и значков, однако его корявый испанский вызывал только насмешки. И хотя ему помогали учиться двое ребят с китайскими корнями, он всегда возвращался домой расстроенный. Но все равно мальчик старательно испещрял свою тетрадку странными картинками и повторял задания, коверкая язык. А по вечерам Пабло отправлялся поболтать с прадедушкой. Больше всего на свете он ценил истории, которые – как мальчику иногда казалось – возникают прямо из цикла легенд династии Хань. В этих рассказах был один персонаж, который нравился мальчику больше всех. Прадедушка называл его Будда Просветленный. Вероятно, тот был великим колдуном, потому что, хотя Юан и не всегда понимал, что говорил Будда, он не мог перестать повсюду следовать за своим героем. А еще Юан часто упоминал про свет, который возникал при его появлении.

– Акун, – просил мальчик чуть ли не каждый день на своей обычной смеси китайского и испанского, – расскажи мне о Просветленном Будде, с которым ты отправился на войну.

– А, про досточтимого апака Хосе Марти?

– Да, Малти, – поторапливал мальчик, сражаясь со звуком «р».

– О великом святом…

И прадедушка принимался рассказывать про апостола кубинской независимости, портрет которого висел во всех классах; и он вспоминал вечер их знакомства, когда свобода была еще только мечтой. И как этот человек, совсем еще мальчик, угодил в тюрьму и должен был таскать цепь с огромным ядром; и что из этой цепи он потом сделал кольцо и всегда его носил, чтобы не забывать о своем бесчестье.

– А что еще? – донимал мальчик, когда прадедушка начинал клевать носом.

– Я устал, – жаловался старик.

– Ну ладно, акун, хочешь – я включу радио?

И тогда они садились слушать новости, приходившие из далекой страны, которую Паг Ли уже начинал забывать.

А пока мальчик учился узнавать свою новую страну, Мануэль и Роса обзаводились клиентами: людей привлекала хорошая репутация прачечной, и заказов становилось все больше. Вскоре семье пришлось нанять одного из земляков, который разносил выстиранное белье по домам. Иногда мальчику тоже поручали доставлять белье, а поскольку его родители не умели читать и писать по-испански, Паблито стал заучивать прозвища, которыми они наделяли заказчиков.

– Отнеси этот костюм мулату с родинкой на лбу, а два свертка – пройдошливой старухе.

И Пабло искал костюм с бирочкой, на которой по-китайски было написано «мулат с родинкой», и два перевязанных свертка с надписью «старая ведьма» и доставлял вещи владельцам. Таким же образом мальчик фиксировал и имена клиентов, у которых забирал грязную одежду. Прямо на глазах у дона Эфраина дель Рио он выводил: «женоподобный дундук», а на вещах сеньориты Марианы, которая брала на себя труд произносить свое имя по слогам («Ма-ри-а-на»), чтобы китайчонок правильно расслышал, он с серьезнейшим видом царапал «хозяйка хромой собаки», а на бирке жены булочника – «балаболка», и так далее.

Первое время было для Паг Ли временем открытий. Постепенно задания на уроках начали обретать смысл. Учительница, заметив интерес китайца к учебе, взялась ему помогать – но это оборачивалось удвоением домашней работы.