Остров бесконечной любви

Когда Амалия узнала, что потеряла дочь – существо, пол которого предсказала Дельфина, – она не заплакала. Глаза ее впились в лицо Пабло, сидевшего на стуле в больнице, где она когда-то родилась и где ее бабушка была рабыней, когда в этом доме жила дочь маркиза де Альмендареса. Витражи в окнах до сих пор расцвечивали пол и стены. Папоротник во дворе до сих пор шуршал под дождем, наполняя комнаты свежим ароматом кубинского леса.

– Сукины дети! Посмотри, что они с нами сделали, – сквозь зубы процедил Пабло.

– Ничего, у нас еще будет ребенок, – отвечала она, глотая слезы.

Глаза Пабло покраснели и увлажнились, он наклонился поцеловать жену. Амалия как будто подхватила от Дельфины дар пророчества: через несколько месяцев живот ее снова округлился.

В те дни Амалия много думала о Дельфине, которая снова переехала, но перед этим набила голову соседки разнообразными предсказаниями. По большей части кошмарными.

Однажды, когда женщины обсуждали самоубийство Чибаса, Дельфина заявила:

– Его смерть ничего не доказала, а наша участь будет еще более скверной. Через несколько лет остров превратится в преддверие ада.

Незадолго до переезда она зашла попросить чашку риса.

– Сначала переворот, потом мертвецы, – сообщила она.

Амалия думала, что соседка имела в виду струю воды, перевернувшую ее на улице, и свою мертвую дочку… Но все поняла, когда в стране произошел переворот и в 1952 году к власти пришел генерал Фульхенсио Батиста[40]. Все проделали очень аккуратно, без единого выстрела. А мертвецы действительно начали появляться потом. Но пророчество продолжало сбываться и дальше. Куда хуже оказалось пришествие Костлявой, этого мифического существа, которому при поддержке красных дьяволов суждено было обратиться в Иуду, Ирода и Антихриста этого острова. Даже младенцев будут избивать, если они попытаются освободиться из-под этого ярма, пообещала Дельфина.

Желая отогнать мрачные мысли, Амалия вернулась к вышиванию, но все равно думала о своем. За последнее время в ее жизни много чего произошло. Так, например, мама зашла к ним в магазин. А отец знает? Конечно нет, уверяла Мерседес. Он не должен про это знать. Приняв жесткое решение не встречаться с дочерью после ее побега и замужества, Пепе сделался угрюмым, совсем перестал смеяться.

Амалия не любила думать об отце, потому что эти раздумья так или иначе оканчивались слезами. У нее есть муж, который ее обожает, а теперь еще и мать, которая о ней беспокоится, но она потеряла лучшего друга. Ей не хватало его нежности старого ласкового зверя – и нечем было ее заменить.

Пабло как мог старался развеять ее печаль. Он еще в юности разглядел нить, соединяющую отца и дочь – таких похожих и при этом таких независимых. Теперь Амалию, казалось, ничто не радовало. После долгих раздумий Пабло решил прибегнуть к тактике, которую изобрел раньше, желая отвлечь жену от мрачных мыслей: подкинуть жене какую-нибудь проблему, которая потребует ее прямого вмешательства, – и чем сложнее будет эта проблема, тем лучше.

Однажды вечером Пабло вернулся из магазина и принялся жаловаться. Продажи сильно сократились. К тому же слава их предприятия – это как визитная карточка в обществе. Очень жаль, что они не могут появляться на всех мероприятиях, куда их приглашают. Он раньше не хотел говорить, чтобы ее не расстраивать, но как же возможно принимать столько приглашений, если они потом не смогут ответить тем же? У них нет возможности никого приглашать… разве только они примут решение переехать в более подходящее для приемов место. Куда? Ну, это сложный вопрос. Но почему бы, например, не в Эль-Ведадо?

И хотя до родов оставался всего месяц, Амалия перестала судачить с толстухой Фредесвиндой и с газетой в руках в две недели обошла больше двадцати квартир. Пабло был и доволен и встревожен одновременно. Никогда прежде он не видел жену в таком лихорадочном возбуждении. И терялся в догадках: этот энтузиазм вызван желанием быть полезной или другими обстоятельствами? Пабло начал склоняться ко второму варианту, когда агент по недвижимости передал им ключи от квартиры.

В день переезда Амалия замерла в дверях, точно сомневаясь, что это и есть их новое жилище. Квартирка была маленькая, но чистая, в ней витал запах соседского достатка. С балкона был виден кусочек моря, свет легко проникал в широкие окна. Женщину приводила в восторг ванна ослепительной белизны и гигантское зеркало, в котором, если отойти, можно было увидеть себя во весь рост. Амалия пробежалась по всей квартире, не уставая восхищаться: все такое светлое, такое синее! После ее старого дома неподалеку от Китайского квартала и скромного обиталища в Луйано от этой квартиры у Амалии перехватывало дыхание.

Вскоре стало очевидно, что старая мебель этому дому не подходит. Их кровать на фоне светлых стен казалась доисторическим чудищем, а диван под лучами бьющего с балкона солнца смотрелся облезлым уродцем.

– Так мы никого пригласить и не сможем, – заключил Пабло с досадой, но в то же время и с радостью. – Нам нужна новая мебель.