Остров чайки по имени Джуди (СИ)

Совсем иное было - Джуди. За её внешней светлой умиротворенностью дышала здоровая душа человека достигшего. Ральф боялся не насмешки или осуждения: его и манила, и пугала её мудрость, ласковая всепонимающая мудрость матери над постелью заболевшего ребёнка. Целительным бальзамом для истерзанной невзгодами души, надежною лагуной для вынесшего лютый шторм корабля, спасительным огоньком для гибнущего странника, казалось, сияли иногда эти лучистые глаза, веявшие небесной тишиной и миром. Но при всем своем желании Ральф не мог обмануться относительно прочности той незримой стены, что стояла между ними. Он ощущал её всем своим существом. Такая стена отделяла бы земного человека от ангела, на время облачившегося в плоть. Таинственная мудрая сила просвечивала в настойчивых и молчаливых вопросах лучистых глаз: разве покоя искал ты, выбрав путь по морю? безветренной лагуны, где обвисают паруса? уютного домашнего камина?.. Благоговейный трепет охватывал тогда его душу, словно она была прозрачной для её всевидящих глаз, в которых не было ни слова укоризны, но кроткая печаль и недоумение.

Он мучился, пытаясь найти хотя бы соломинку, что мостиком легла бы между их сердцами, и обрывающимся сердцем уже понимая, что его сокровенные вопросы останутся без ответа. Точнее, ему отвечали, и отвечали охотно, но, как имеющему уши слышать и не слышащему, - одними притчами. Он чувствовал себя младенцем. Его не устраивала простота её ответов, хотя отлично понимал Ральф, что истина и должна быть именно простой. Но на его вопросы типа: «Как дойти?», ответом было неизменное - «Иди!» Это было мудро, потому что дорогу действительно найдет и осилит лишь идущий. Но Ральф-то жаждал координат и лоций… Он видел, что Джуди ощущает его боль и беспомощность. В такие минуты она становилась особо ласковой и чуть-чуть виноватой, как любящая младшая сестрёнка, внезапно начинала рассказывать множество смешных морских курьёзов, на слушание которых, как на запах спиртного, неизменно сползалась вся команда, а Брандир, большой их любитель, размягчившись, неизменно пускал по кругу винную баклагу. Напряжение спадало, Ральф смеялся вместе со всеми. Он ещё не понимал, что особо ценят только то, что потеряли.

… В то утро Ральфа разбудил крик рулевого О´Гирса:

- Земля! С правого борта, впереди, под ветром вижу остров!

Ральф был подвахтенным и только лег с ночи. Его тряхнуло, как ударом. Меньше, чем за полминуты, он оделся и выскочил на палубу. Шхуна шла левым галсом, сильно накренясь на правый борт. Шипящие пенистые валы летели через планширь на палубу, вылизывая её и стекая через шпигаты, чтобы через секунды снова окатить брызгами до реев. На баке, рядом с тремя вахтенными матросами, уже стоял капитан. Все молчали.

- Карту! – не своим голосом прохрипел Брандир. Но тут же дёрнул головой:

- Отставить!.. не видел я эту карту, что ли… Святая Дева!.. Что это, Джексон?..

Ральф молчал. Не хуже капитана он знал, что на такой широте не может быть никаких островов ещё три с половиной тысячи миль…

Но остров был. Он приближался. Словно из бездны моря поднимались серые отвесные скалы, издали похожие на коренной зуб. У их подножия ярился белый от бешенства прибой.

- Спустись под ветер, О´Гирс! – приказал Брандир. И оглянулся. – К повороту!

Матросы кинулись выполнять приказ. Заскрипели блоки медленно поворачивающихся парусов, рулевой налег на румпель, и шхуна, которой ветер ударил теперь в корму, стремительно понеслась вдоль западной оконечности острова. Капитан скомандовал убрать паруса фок и марсель, чтобы уменьшить скорость, и послал матроса за лотом для измерения глубины.

Остров надвигался, занимая собой уже полнеба. Больше всего напоминал он крепостную стену цветом камня и отвесностью. Брандир не верил своим глазам. Лот не показывал дна. Дна и не могло быть, шхуна шла над территорией глубокой океанской впадины. Даже если бы со дна её каким-то чудом забил вулкан и бездна выплюнула бы на поверхность остров, он имел бы совсем другой вид.

Свист ветра внезапно стих, остров закрыл от него шхуну, но прибой по-прежнему ярился, словно вражеская армия, упорно штурмующая стену замка. Грохочущее эхо болезненно отдавалось в ушах. На корабле молчали, ошеломленно-серьёзные лица людей жадно и тревожно созерцали остров. Слышался лишь охриплый голос капитана, перекрикивающий командами рёв прибоя, и скрип такелажа, когда матросы тянули снасти, поворачивая паруса относительно ветра.