Остров чёрных демонов

Развернувшись, он заметил, что преследователи уже совсем рядом. Часть из них остались в проходе, остальные, выстроившись в ряд, не спеша принялись надвигаться на киммерийца. Держась к ним лицом, он отступил к северной стене. Черные приближались полукругом, стремясь не дать ему ни малейшего пути к отступлению. Конан продолжил пятиться, все больше замедляя шаг, заметив, как увеличивается дистанция между нападавшими. Оки так боялись, что он попытается ускользнуть, обогнув их сбоку, что стали растягивать ряды, чтобы этому помешать.

С холодной настороженностью волка он следил, как они наступают — а затем нанес удар со стремительностью молнии… точно в середину полумесяца. Гигант, преградивший ему дорогу, рухнул навзничь, обливаясь кровью, и пират оказался за пределами смыкающегося круга, прежде чем черные успели осознать происходящее и прийти на помощь своему собрату. Гиганты у арки приготовились преградить ему путь, но Конан не стал атаковать их. Развернувшись, он уставился на своих преследователей. Лицо его не выражало никаких чувств, и тем более страха.

На сей раз они не стали расходиться, пытаясь окружить варвара, осознав, как опасно разделять свои силы, имел дело с непобедимой, безрассудной яростью киммерийца. Сгрудившись, они наступали на него плотной толпой, без спешки, не сводя с противника горящих ненавистью желтых глаз.

Конан сознавал, что, стоит ему подпустить их слишком близко, и у него не останется ни единого шанса. Острые когти разорвут его в клочья, и все воинское искусство и бесстрашие варвара не спасет его от разъяренной толпы. Быстро оглядевшись по сторонам, Конан заметил в одном из углов небольшой выступ, нечто вроде козырька над западной стеной. Он не знал, что это такое, но надеялся, что сумеет воспользоваться неожиданным шансом. Он стал пятиться в ту сторону, и гиганты двинулись на него. Похоже, они были уверены, что сами загоняют добычу в угол, и у Конана в голосе пронеслась мысль, что, должно быть, они считают его существом низшего порядка, не способным мыслить самостоятельно. Что же, тем лучше. Ничего не может быть хуже, чем недооценивать своего противника.

От стены его отделяло лишь несколько шагов, и черные ускорили шаг, надеясь прижать его в угол, прежде чем варвар сообразит, что происходит. Гиганты, сторожившие вход, также покинули свой пост и присоединились к остальным. Они наступали пригнувшись, вытянув вперед когтистые руки, готовясь отразить нападение. Глаза их полыхали адским пламенем, белые зубы сверкали. Они ждали, что киммериец нападет на них в любой момент, с прежней яростью — но он вновь застал их врасплох.

Вскинув меч, Конан шагнул к преследователям, затем резко развернулся и ринулся к степе. Там, с силой оттолкнувшись от земли, он взмыл в воздух и, вытянув вверх руку, ухватился за выступ на стене. Но в тот же миг раздался чудовищный треск, козырек обломился, и пират рухнул во двор.

Он сильно ударился спиной и переломал бы себе все ребра, но мягкая трава спасла варвара, и он вновь вскочил на нош, как огромная хищная кошка, готовясь отразить атаку черных. Злой задор покинул его взор. Теперь глаза его полыхали синим пламенем, грива черных волос разметалась, тонкие губы вздернулись в злобном оскале. В одно мгновение то, что он считал смелой игрой, подошло к концу, и теперь киммерийца ждал бой не на жизнь, а на смерть, и дикарская натура Конана показалась во всей своей необузданной ярости.

Черные, ошарашенные его прыжком, тут же опомнились и готовы были наброситься на врага. Как вдруг безмолвие нарушили истошные крики. Повернувшись на звук, гиганты узрели в проходе вооруженную толпу. Пираты все еще не слишком твердо держались на ногах и бессвязно ругались, но в руках у них были мечи, и они наступали с бешеной отвагой, на которую нимало не повлиял тот факт, что они ничего не понимали в происходящем.

Воспользовавшись замешательством черных, Конан с пронзительным воплем обрушился на них, точно карающий меч небес. Под клинком его они валились, точно спелые колосья, и жаждущие крови зингарцы, спотыкаясь, устремились на подмогу киммерийцу. Они еще не вполне очнулись от наркотического отупения, когда Санча принялась лихорадочно расталкивать их и совать в руки мечи, призывая спешить куда-то и с кем-то сражаться. Слов ее они почти не понимали, но при виде черных гигантов и льющейся крови воинственное возбуждение охватило их.