Остров для белых

— А вам не кажется, уважаемый председатель, что слово необходимо предоставить в первую очередь женщине, и в первую очередь черной?

Гутерриш:

— Э-э-э… конечно! я это и хотел огласить!

(О, мы забыли упомянуть, что здесь в меру женщин и в меру цветных людей, весь спектр разнообразия представлен; это настолько само собой разумеется, что иное немыслимо.)

И на две ступеньки трибуны сбоку судейского стола решительно, напряженно взбегает заряженная Патрис Хан-Карлос:

— Ты грязный расист! Ты создал одних белыми и дал им все привилегии — а других черными, и сделал их рабами! Сколько крови мы пролили, ломая твой проклятый проект и завоевывая себе свободу! Одним ты дал науки, научил строить города и изобретать машины — а других обрек на прозябание в джунглях и голод! Ты дал белым власть над черными — за одно это ты заслуживаешь… ты такого заслуживаешь! почему ты сам не черный?! Почему ты дал белым лучшую работу, лучшие дома, все премии? Белые унижают нас своей музыкой, своей никчемной литературой, своей поганой историей грабежей и убийств — это ты все сделал! Знай: я, черная женщина, чьи предки сотни лет были рабами белых по твоему желанию — я буду голосовать за то, чтобы тебя распяли!

Акустика в зале была прекрасная, и в паузе отчетливо разнесся негромкий голос из рядов:

— Но умственные способности рас действительно разные, как же можно было так делать…

Неуместная реплика была покрыта возмущенным шумом и требованием определить и покарать расистского комментатора.

Неувядаемый Берни Сандерс, высокий и прямой, седой и тощий, шагая ровно, как метроном, переместился на возвышение эксперта, сверкнул круглыми очками и стал похож на бодрого сыча-вегетарианца:

— Я, как социалист и убежденный сторонник эгалитаризма, всю жизнь боровшийся за равенство всех людей, обвиняю этого человека, возомнившего себя неизвестно кем, а хоть будь его слова и правдой, тем более, в тягчайшем преступлении против человечности — создании неравенства. Что может быть ужаснее и преступнее, чем разделить людей на сильных и слабых, умных и глупых, красивых и уродливых, энергичных и ленивых — в то время как каждый в равной мере имеет право на счастье, на свою равную долю общественного продукта, на самореализацию. Нет людей глупых и слабых, ленивых и некрасивых нет — все люди прекрасны и достойны самого лучшего! Сколько моральных страданий, сколько нестерпимых душевных мук причинил миллионам, да что я говорю — миллиардам невинных людей этот… вот он!.. который стоит здесь. Не знаю, к какому наказанию вы его присудите, но я проголосую за самое суровое.

Молодой человек обернулся с подиума и обвел взглядом зал, все две тысячи мест. Глаза у него были ничуть не библейские, а серо-голубые, спокойные и даже веселые. Легкое удивление на лице сменилось столь же легкой насмешкой. Он ничего не произнес, просто в мозгу под черепным сводом каждого в зале зазвучал в минорной тональности теплый тенор:

— Но Вселенную отменить нельзя. А Вселенная, ваш Дольний Мир — существует по своим законам. Мировым законам. Вы можете называть меня Бог, или Вселенский Дух, или Высший Разум, Мировая Воля, Основной Закон Вселенной. Суть не меняется. Меняется Мир — ежедневно и ежечасно, меняется каждое мгновение. Это форма его существования, необходимое условие Бытия. Он менялся, пока не появился человек. Будет меняться и дальше. И для того, чтобы продолжалось это движение, это бесконечное изменение, это стремление ко все более сложному и законченному совершенству — всё в Мире должно быть разным. И человечество должно быть разным. Даже самый глупый из вас умнее самой умной обезьяны, даже самый слабый сильнее кролика, даже самый безобидный опаснее тигра. Вы должны быть разными, и Природа не могла не создать вас разными — ибо в эксперименте, в переборе вариантов, в создании всех возможных форм — найдется та, которая выживет в катаклизмах, изобретет новые способы преуспеть в природе, обгонит других в создании цивилизации и даст самое живучее и перспективное потомство. А страдание — это плата за счастье жить. Боритесь и терпите, смиряйтесь и побеждайте. Каждый из вас неповторим. А недостатки — плата за неповторимость.

И удивительным образом, как только смолк последний звук, слова совершенно изгладились из памяти тех, кто прослушал сейчас эту проповедь. Или лекцию. Хотя внимали ей с игольчатым холодком в груди, в чем никому не сознались бы.

— Слово предоставляется мистеру Рэнду Берри, международному спецпосланнику по правам ЛГБТ.

В сознании присутствующих просквозило забытое и неуместное слово, невесть откуда взявшееся: «содомит». Это вызвало дискомфорт и даже раздражение, направленное солидарно с оратором против тех, на кого он обрушится. Он обрушился: