Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Когда 27 января 1615 года письмо Якова, в котором король требовал, чтобы каждый судья высказал свое личное мнение по этому делу, было зачитано на заседании Тайного совета, Кок выступил с протестом: «подобное частное и доверительное (auricular, по выражению Кока, т. е. высказанное на ухо. – И. Д.) собирание мнений не согласуется с обычаями королевства и… его собратья ни в коем случае не должны это делать»[717]. Кок не считал, как уже было сказано, что Пичем виновен в государственном преступлении, поэтому, с его (Кока) точки зрения, в данном случае не было никакой необходимости собирать мнения судей auricular. Если же «auricular taking of opinions» станет прецедентом и войдет в практику, то это, по мнению Кока, ослабит авторитет судейской коллегии. В случае открытого обсуждения один судья может переубедить другого или других, а если каждый из судей станет высказывать свое суждение втайне от коллег, то представитель короля сможет подтолкнуть его к нужному власти решению. Однако «собратья» не поддержали Кока и каждый отправил королю свое мнение[718], полагая, как и Бэкон, что, в соответствии с данной ими присягой, они обязаны давать королю советы и высказывать свое мнение по юридическим вопросам, а то, в какой форме они должны это делать – «jointly or severally», – должен решать сам король, по своему «good pleasure»[719]. Казалось бы, инцидент исчерпан, но не тут-то было. Бэкон, встретившись в Коком несколько дней спустя, смог убедиться, что главный судья королевской скамьи все еще не остыл и продолжает утверждать, что судьи не должны высказывать свое мнение каждый по отдельности («by fraction») и подобный способ собирания мнений судей «нов и опасен»[720].

К тому же, внимательно ознакомившись с материалами дела, которые ему передал Бэкон, сэр Эдуард письменно изложил свои аргументы, подтвердив ранее данную им квалификацию деяния Пичема. К сожалению, записка Кока Бэкону не сохранилась и, какова была аргументация главного судьи, неизвестно. Во всяком случае, получив бумагу от Кока, Бэкон был в некоторой растерянности и решил передать ее непосредственно королю[721]. И король не простил сэру Эдуарду его упорства[722].

Здесь следует сказать о различии в понимании Бэконом и Коком роли судьи и вообще юриста в монархическом государстве. Но предварительно уместно отметить некоторые особенности английского права, как оно сформировалось к началу Нового времени, а именно: 1) архаизм форм; 2) значительная самостоятельность англосаксонских правовых институтов, выразившаяся в том, что лишь немногие из них испытали влияние юридических принципов римского права, нормы которого применялись в церковных и военных судах, суде Адмиралтейства, суде Канцлера и в судах Кембриджского и Оксфордского университетов[723]; 3) не кодифицированность, т. е. отсутствие свода действующих норм права.

Английское общее право («common law») опиралось на санкцию защиты тех или иных прав, которая предоставлялась от имени короны в каждом отдельном случае заново. Для систематизации состоявшихся уже рассмотрений и решений Вестминстерские суды стали в конце XIII века составлять «свитки общих тяжб» с итогами разбора дел и возникших при их разбирательстве процессуальных осложнений. Эти свитки стали обнародоваться (с конца XV столетия – публиковаться в печатном виде). С появлением свитков (или ежегодников) сложилась практика ссылки на предыдущие судебные решения по сходным делам на основании полного сходства или аналогии. Поначалу подобная апелляция к прошлому судебному опыту была лишь данью традиции, но позднее она обрела обязательный характер, в результате чего английское common law стало по сути прецедентным правом, состоящим из собрания судебных прецедентов (компиляций судебных дел), зафиксированных в хронологическом порядке в специальных Yearbooks и в Register of Writs, чем обеспечивалось «continuity of experience». Кроме того, в common law было закреплено (по-видимому, не ранее XIV века) различие между «основой решения» («holding») по делу, имевшей обязывающее значение в будущих аналогичных делах, и «dictum» (или «obiter dictum»), т. е. аргументация суда, не имевшая существенного значения для вынесения решения и, соответственно, не имевшая обязывающего значения в будущих аналогичных делах.