Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Теперь об эволюции взглядов Бэкона на пути и способы институализации новой науки. Можно выделить три риторических стратегии (нарратива), представлявших три пути институализации научных исследований (по терминологии Х. Гарсиа, «legitimate institutionalizing paths»[632]), которых в разные периоды жизни (я ограничусь временем правления Якова I: 1603–1625) придерживался Бэкон.

Первая стратегия относится к 1603–1608 годам. Она представлена главным образом в небольших, написанных в 1600-х годах сочинениях, о которых упоминалось выше («Temporis partus masculus», «Cogitata et Visa» и др.)

Собственно, о самом процессе институализации в них сказано немного: гений-создатель новой методологии (т. е. лорд-канцлер Фрэнсис Бэкон) поручает сравнительно узкому кругу своих учеников (к которым в неопубликованных фрагментах он обращается как к «сынам (filii)») начать развивать и популяризировать его идеи. Главной заботой этой группы последователей новой науки является полная дискредитация традиции, т. е. идей Аристотеля и схоластов. Таким образом, первая стратегия институализации предполагала, что этот процесс instauratio должен идти «снизу», от группы интеллектуалов, проникшихся взлядами их наставника. Бэкон в этих сочинениях выбирает позу оракула.

Эта стратегия предусматривала полный отказ от схоластического аристотелизма и отрицание права гражданских и церковных властей вмешиваться в изучение природы. Бэкон вообще был против смешения религии и науки. «Некоторые из новых философов, – писал он в „Новом Органоне“, – с величайшим легкомыслием дошли до того, что попытались основать естественную философию на первой главе Книги Бытия, на книге Иова и на других священных писаниях. Они ищут мертвое среди живого. Эту суетность надо тем более сдерживать и подавлять, что из безрассудного смешения божественного и человеческого выводится не только фантастическая философия, но и еретическая религия. Поэтому спасительно будет, если трезвый ум отдаст вере лишь то, что ей принадлежит»[633]. И все эти декларации мотивировались заботой о будущих поколениях, которым и делегировалось право оценивать предложенный Бэконом проект.

Но вместе с тем уже в 1600-х годах сэр Фрэнсис, в опубликованных трудах, особенно в «The Proficience», начинает внушать королю мысль о том, что забота о процветании науки – это «государево дело (opera basílica)», что свидетельствовало о формировании второй стратегии институализации, предполагавшей институализацию «по манию царя», сверху, к чему у Якова I не было никакого желания, да и умственных возможностей (как бы он себя ни позиционировал). Но Бэкон поначалу это не осознавал. Апофеозом второй стратегии стало folio 1620 года и «De Dignitate et Augmentis Scientiarum» (1623), с их смягченной критикой Аристотеля, увеличением ссылок на Ветхий Завет, обращением к королю как возможному патрону проекта, что придавало «Instauratio» видимость замысла, принципиально выполнимого (по крайней мере, в главных чертах) уже при жизни Бэкона и Якова I.

В упомянутых сочинениях Бэкон конкретизирует пути институализации и легитимации научных исследований: «…осуществлению всех самых великих и трудных деяний способствует достойное вознаграждение, разумные и обдуманные планы, а также объединение усилий; первое из этих условий стимулирует начинания, второе – помогает устранить неясности и ошибки, третье – возмещает слабость человеческой природы. Но среди этих трех условий первое место по праву принадлежит разумным и обдуманным планам, т. е. тому, что призвано показать и начертать правильный и удобный путь к намеченной цели. Как говорится: „Хромой, идущий по дороге, может обогнать бегуна, бегущего по бездорожью“ (claudus enim in via antevertit cursorem extra viam)… Деятельность же и усилия, способствующие развитию науки, касаются трех объектов: научных учреждений, книг и самих ученых… Что касается деятельности, относящейся к развитию научных учреждений, то ее можно разделить на четыре рода: строительство зданий, выделение денежных средств, предоставление привилегий, утверждение уставов и положений – все это должно прежде всего содействовать достижению необходимого покоя и освободить ученых от посторонних забот и неприятностей…

Что касается книг, то здесь возможны два рода деятельности: во-первых, основание библиотек, в которых хранятся книги… во-вторых, новые издания авторов, исправленные, в более точных переводах, с более полезными комментариями, с более точными примечаниями.