Остров концентрированного счастья. Судьба Фрэнсиса Бэкона

Но дело не только в учете «отрицательных суждений». Бэкона, если воспользоваться приведенным выше примером из учебника Т. Вильсона, интересует вопрос: что значит «согревает»? Точнее, что есть «тепло»? Какова его природа? Если мы получим ответ на этот вопрос (тепло есть то-то и то-то), то все объекты и явления, в которых это «то-то» присутствует, будут давать тепло. Поэтому, оценивая теорию Коперника, Бэкон написал: «Пусть никто не надеется решить вопрос, вращается ли в суточном движении земля или небо, не поняв предварительно природу самопроизвольного движения»[642].

Таким образом, труд ученого, в понимании Бэкона, состоит прежде всего в накоплении запаса достоверного знания, полученного в результате наблюдений, опытов или экспериментов[643], при условии, что ум ученого очищен от предрассудков и предубеждений (т. е. доведен до состояния blank mind). Достоверное знание (законоподобные утверждения) получается machine-like с помощью элиминативной индукции. Возможные ошибки познания приписываются либо недостаточной очистке разума от ложного знания и предубеждений, либо неправильному использованию процедур бэконианской методологии (либо и тому и другому).

Вместе с тем, подчеркивая важность наблюдений и экспериментов, Бэкон сознавал необходимость дедуктивно-теоретического познания: «всякая основательная и плодотворная естественная философия (в силу того, что «тонкость природы во много раз превосходит тонкость чувств и разума»[644]. – И. Д.) использует два противоположных метода: один – восходящий от опыта к общим аксиомам, другой – ведущий от общих аксиом к новым открытиям»[645].

Это и многие другие аналогичные высказывания английского философа, как справедливо заметил М. А. Киссель, свидетельствуют о том, «насколько далеко от реальности привычное представление о Бэконе как „основоположнике эмпиризма“»[646]. «Классический эмпиризм есть редукционизм, т. е. сведение разума к опыту. Бэкон же требует равноправия того и другого в „законном браке“ разума и эмпирии[647]. Хрестоматийный пример паука, самодостаточного рационалиста, муравья, чистого эмпирика, и пчелы, перерабатывающей нектар опыта в сладостные плоды на благо человека[648], – убедительнейшая иллюстрация центральной схемы его методологии… Выдвигая понятие формы как „скрытого механизма“, закона явлений, Бэкон хотел подчеркнуть качественное своеобразие и превосходство рационального познания над элементарными эмпирическими обобщениями. Другое дело, что ему не удалось показать, как это понятие приносит реальные плоды, и он не пошел дальше спекулятивной традиции Античности. Так и случилось, что в историю философии он вошел как „основоположник эмпиризма“, ибо его описание эмпирической стадии познания было подробнее, выразительнее и понятнее, нежели попытки определить функцию разума в „истолковании природы“. Сыграло свою роль и то, что „Новый Органон“ заслонил в сознании последующих поколений все остальные произведения автора»[649].

Позиция Бэкона при всех ее слабостях и непроработанности была воспринята многими интеллектуалами XVII столетия, в том числе и членами Royal Society, как вдохновляющая альтернатива схоластическому методу.

И еще о двух аспектах бэконианского подхода к изучению природы следует сказать. Если воспользоваться современной терминологией, то – с некоторой долей условности – эти аспекты можно назвать конструктивизмом и теоретическим реализмом[650].

Конструктивизм. Бэкон неоднократно подчеркивал, что вмешательство мастера/исследователя в природные процессы выявляет нереализованные в свободной природе потенциальные возможности. Поэтому познание вещей предполагает не только пассивное наблюдение за ними со стороны, но и манипулирование с природными объектами[651]. «Перед нашей наукой, – подчеркивает Бэкон, – стоит задача нахождения не доказательств, а искусств, и не того, что соответствует основным положениям, а самих этих положений, и не вероятных оснований, а назначений и указаний для практики»[652].

Изучать поведение природных объектов в искусственно созданных условиях важно для Бэкона еще и потому, что в его представлении сделать что-то – значит это что-то познать (в полном соответствии с известной концепцией «verum esse ipsum factum»). К примеру, после описания формы тепла и его истинного определения как «движения распространения», Бэкон переходит к оперативному определению тепла, через его получение из движения: «Если ты сможешь вызвать в каком-либо природном теле движение распространения или расширения, обуздать это движение и направить его в себя само таким образом, чтобы расширение не происходило равномерно, но поочередно, то допускаясь, то подавляясь, то ты, без сомнения, произведешь тепло»[653].