Остров любви

Семен Овцов сунул сигарету в угол рта, прикурил на ветру и было направился вслед за библиотекаршей, но подумал: а что, если это не она? Тогда ведь только зря оконфузишься… Вот ведь надо же, что натворила какая-то паскудница! На кого хошь, на того и думай. В деревне-то баб с полсотни наберется. Вот и перебирай, какой из них в башку втемяшилось такое напакостить… Могла и Анна Петровна. Не дал ей лошадь — вспахать под картошку. А почему? А потому, что больно жадна. Лошадь, хоть и колхозная, а закрепленная за ним, Семеном Николаевичем Овцовым. Он отвечает. Потому и гони на полбанки, как другие делают. Так нет, все задарма норовит. Ну и не дал. Так что и она вполне может. Хотя где ей? Там все складно расписано. Даже насчет нравственного кодексу ввернуто. Нет, тут не Анна, тут кто-то пограмотней. А кто пограмотней? Если кто из учительш? Может, Валерия Леонидовна? Она давно уже на него зуб точит. Ну, была главной на выборах. Ну, пришел он без паспорта. Так что, она его в личность не знает, что ли? Ведь знает, так нет, подавай ей документ, будто за деньгами пришел, а не выполнить свой святой долг — отдать голос. Ну и не сдержался. Тут уж ничего не поделаешь, такой у него характер. Не тронь меня, и я тебя не трону, ну а если уж тронул — не взыщи! Так что он тут ни при чем. Ну, конечно, маленько выпивши был. Прежде чем проголосовать, забежал в буфет. Пиво-то у нас не каждый день бывает. Вот и выпил пять бутылок. Так что это тоже надо учитывать, на то ты и главная на выборах. К тому же — праздник. А тут, конечно, задело за живое. Как это так, не знает знакомого человека. Подавай ей паспорт. Ну, и подал так, что с того дня не здоровается. Морду воротит на сторону. Хотя это ему, Семену Николаевичу Овцову, не больно-то и нужно. Так что, вполне возможно, анонимка — ее работа. Ее, больше некому!

И Семен Овцов решительно направился к школе. Она находилась неподалеку от клуба, а до клуба рукой подать. Конечно, время было рабочее, и надо бы копнить сено — в такую пору каждый час дорог, — но какое тут может быть сено, если гвоздем сидит в сердце и сознании проклятая анонимка. «Тут уж перво-наперво надо с ней разобраться, а потом и в поле. Так и начальнику участка Гришке Фетисову доложу, если черт сутулый будет допытываться. Ему что, на него не катают анонимок, а тут вот, изволь, нервы порти себе».

Семен Овцов решительно открыл дверь школы.

Было тихо. Шли занятия.

«Не в час явился. Подождать или уж в другой раз прийти?» — подумал Овцов и хотел было повернуть, как со двора вошла уборщица.

— Эва, Катюха, здорово! — встрепенулся Овцов. — Как бы мне Валерию Леонидовну повидать?

— А чего тебе она? — спросила Екатерина Сонина и с любопытством уставилась на Овцова.

— Дак дело есть.

— Дело? — Она засмеялась. — Тогда, выходит, ты опоздал со своим делом.

— Как это опоздал?

— Да так, что ее, считай, уже месяц как нет.

— Как это нет?

— А так, что уехала она во Псков. Там теперь живет. Да тебе-то чего от нее?

— Да ничего, коли нет.

Семен Овцов задумался: «Выходит, не она. Тогда, может, кто другой из учителев настрочил? Да вроде нет. С директоршей никаких отношеньев не было, и с той, которая по физкультуре, тоже не было. Ни я к ней, ни она ко мне не подходили. Так что отношенья нормальные… Ну, ладно, коли так, то, значит, так».

— Ну, а все же, чего приходил-то?

— А тебе какое дело? Не к тебе приходил.

— Не ко мне, а спрашивал.

— Чего спрашивал? Нужна ты мне! — Овцов и не хотел, а уж так само получилось, что послал ее в такую даль, что Екатерина заплевалась. Но вот это-то как раз и не понравилось Овцову. Еще чего не хватало, чтоб еще плевалась на него!

— Я те поплююсь! — гаркнул он и еще покрепче хотел ее припечатать, но тут неожиданно осенила его догадка: «А не Катюха ли настрочила анонимку? Ведь тоже и с ней был конфликт. Вполне возможно». — Слухай, ты, а ну давай ко мне!

— Зачем это?

— Иди, коли сказал!

— Чего грозишь-то? Иди отсюдова, пока директора не позвала.

— Всерьез говорю. А ну, глянь мне в глаза!

— Еще чего, буду я в твои бельма смотреть.

— Ага, понятно. Боисся… А ну, глянь, говорю!

— Да ты че, с ума, что ли, сошел!

— Глянь, говорю! — Ох как не выносил Семен Овцов, когда ему перечили. Даже начинал трястись. Затрясся и тут.

— Батюшки! — закричала Екатерина и, бросив метлу, поскакала по ступенькам вверх, в директорскую.

«Во, дура-баба, но, пожалуй, не она. Всего одну зиму ходила в школу. Где ей. Не она… Так кто же? — Это он думал уже на улице. — Можа, эта Клавдея или Таисья? — Он перебрал еще с пяток имен, но все, по той или иной причине, отпали. — Нет, ты гляди, кто же такое сотворил? Ведь кто-то сотворил же! И не кто иной, как свой, деревенский. Кто же?»

Так и не решив, кто бы это мог быть, Семен Овцов направился в сельсовет. Председатель еще был на месте.

— Ну что? — спросил он.

— Что, что, вот все хожу, думаю, какая зараза такую штуку отмочила.

— Ну, зараза — не зараза, не знаю, а вот то, что поступил сигнал о твоем позорном поведении — это факт. И придется в нем разобраться.