Остров Медвежий

Открылась дверь, и в салон ввалились два человека с растрепанными волосами, закрывавшими их лица. Увидев меня, они переглянулись и хотели было уйти, но я позвал их жестом. Подойдя к моему столу, оба сели. Когда вошедшие откинули со лба волосы, я узнал в них маленькую Мэри, помощника режиссера, и Аллена, который был у всех на подхвате. Очень серьезный юноша, незадолго до того оставивший университет. Он был умен, но недальновиден, - он считал, что крутить кино - это самое замечательное на свете ремесло.

- Простите за вторжение, доктор Марлоу, - весьма учтиво произнес Аллен.

- Мы просто не знали, где бы нам приткнуться. Везде занято.

- Вот вам и место. Я ухожу. Отведайте великолепного виски из запасов мистера Джеррана. Похоже, вам это ничуть не повредит.

- Спасибо, доктор Марлоу. Мы не пьем, - ответила маленькая Мэри своим звучным голосом. У нее были распущенные по плечам длинные платиновые волосы, которых годами не касалась рука парикмахера. Должно быть, по ней-то и сох Антонио. Несмотря на серьезное выражение лица, огромные очки в роговой оправе, отсутствие макияжа, деловой и независимый вид, в девушке сквозила какая-то незащищенность.

- В гостинице не оказалось номера? - спросил я.

- Видите ли, - проговорила Мэри, - в салоне не очень-то поговоришь по душам. Кроме того, эта троица...

- А что, "Три апостола" стараются вовсю, - кротко отозвался я. - Но гостиная-то была пуста?

- Вовсе нет, - осуждающим тоном сказал Аллен, но глаза его смеялись. Там сидел мужчина. В одной пижаме. Мистер Гилберт.

- В руках у него была связка ключей. - Мэри поджала губы. Помолчав, продолжала:

- Он пытался открыть дверцы шкафа, где мистер Джерран хранит свой запас спиртного.

- Действительно, это похоже на Лонни, - согласился я. - Что поделать, если мир кажется Лонни таким печальным и неустроенным. А почему бы не воспользоваться вашей каютой? - спросил я у Мэри Дарлинг, - Что вы! Ни в коем случае!

- Ну разумеется, - отозвался я, пытаясь понять причину.

Попрощавшись, я прошел через буфетную и очутился на камбузе. Камбуз был тесен, но опрятен. Не камбуз, а симфония из нержавеющей стали и белого кафеля. Я рассчитывал, что в столь поздний час здесь никого нет. Но ошибся.

В поварском колпаке на коротко остриженных седеющих волосах над кастрюлями склонился старший кок Хэггерти. Оглянувшись, он с удивлением посмотрел на меня.

- Добрый вечер, доктор Марлоу, - улыбнулся кок. - Хотите проверить, все ли в порядке?

- Да, с вашего разрешения.

- Я вас не понимаю, сэр, - сухо ответил Хэггерти. Улыбки как не бывало.

Четверть века службы на военно-морском флоте оставляют свой отпечаток.

- Прошу прощения. Простая формальность. Похоже, налицо случай пищевого отравления. Хочу выяснить, в чем дело.

- Пищевое отравление? Ну, мой камбуз тут ни при чем, могу вас заверить.

За всю жизнь у меня такого не случалось! - возмутился Хэггерти, даже не удосужившись поинтересоваться, кто жертва и насколько тяжело отравление. - Я двадцать семь лет прослужил коком в военном флоте, доктор Марлоу. Последние из них старшим коком на авианосце. А вы мне толкуете о недостаточной чистоте на камбузе...

- Никто об этом не говорит, - возразил я в тон ему. - Всякому видно, чистота идеальная. Если источник отравления камбуз, то вашей вины тут нет.

- Никакой он не источник, мой камбуз. - Красное лицо Хэггерти еще больше побагровело, а голубые, как незабудки, глаза глядели враждебно. Извините, мне работать надо.

Повернувшись ко мне спиной, он принялся стучать кастрюлями. Я не люблю, когда во время разговора ко мне поворачиваются спиной, и естественной моей реакцией было желание схватить Хэггерти за плечо. Но я решил действовать словом.

- А что так поздно задержались, мистер Хэггерти?

- Ужин для ходового мостика готовлю, сухо ответил он. - Для мистера Смита и боцмана. В одиннадцать смена вахты, они в это время вместе трапезничают.

- Будем надеяться, что до двенадцати с ними ничего не произойдет.

- Что вы хотите этим сказать? - медленно повернувшись ко мне, спросил кок.

- Хочу сказать следующее. То, что случилось однажды, может случиться снова. Вы даже не поинтересовались личностью пострадавшего и насколько тяжело его состояние.

- Я вас не понимаю, сэр.

- Очень странно. В особенности если учесть, что от пищи, приготовленной на этом камбузе, человеку стало плохо.

- Я подчиняюсь капитану Имри, а не пассажирам, - сказал уклончиво кок.

- Вам известно, что капитан спит у себя в каюте. Его и пушками не разбудишь. Не угодно ли пойти со мной и посмотреть на дело своих рук. На человека, которого отравили.

Это было не очень-то вежливо с моей стороны, но иного выхода я не находил.

- На дело моих рук? - Хэггерти отвернулся, сдвинул кастрюли в сторону и снял поварской колпак. - Ничего плохого я сделать не мог, доктор.

Подойдя к двери каюты, где находился Антонио, я отпер ее. Запах стоял отвратительный. Антонио лежал в той же позе, в какой я оставил его. Но в лице не осталось ни кровинки, руки были почти прозрачны.

- Как вам нравится это зрелище? - повернулся я к Хэггерти.