Памела.
Не знаю. Я вас люблю, Фрэнк, и сделаю все, что вы захотите. Я ничего не боюсь и никого не боюсь. Я пошла в папу, и меня нельзя обвинить в отсутствии решительности. Скажите, что надо сделать, и я сделаю.Фрэнк.
Не знаю.Памела.
Видите.Фрэнк.
Я ненавижу мир, в котором любящие не могут соединиться. Я ненавижу мир, в котором беспрерывно надо делать не то, что хочешь, а то, что хочется даже неизвестно кому. Кому хочется, чтобы я, талантливый геолог, работал секретарем у вашего отца-коммерсанта? Кому надо, чтобы я, вместо того чтобы искать в земле глубоко запрятанные богатства, которые нужны всему человечеству, подсчитывал с утра до вечера богатства вашего уважаемого родителя? Кому, какому черту, какому дьяволу понадобилось, чтобы я, Фрэнк Суинни, был несчастлив именно потому, что получил самое великое счастье на земле — вашу любовь?Памела.
Не знаю.Фрэнк.
Вы бы ушли со мной?Памела.
Хоть сейчас.Фрэнк.
Да, но куда?Памела.
Не знаю.Фрэнк.
Я получаю у вашего отца пять фунтов в неделю, ровно столько, чтобы не умереть с голоду и иметь два костюма.Памела.
Я согласна терпеть с вами любые лишения. Это не пустые слова. Мне ничего не надо, кроме вашей любви. Вы это отлично знаете.Фрэнк.
А мне разве нужно что-нибудь, кроме вашей любви? Пожалуй, мы смогли бы прожить с вами на пять фунтов. Плохо, но смогли бы. Через год, через два я бы вырвался наконец вперед. Вы верите в меня?Памела
Фрэнк.
А я останусь без работы. В Лондоне это не очень приятное занятие. Бегать с плакатами и приковывать себя к решеткам сквера, чтобы обратить внимание общества на бедственное положение безработных, — такая бурная деятельность не для меня.Памела.
Что же делать?Фрэнк.
Не знаю.Пауза.
Еще ребенком я мечтал о такой, как вы. Как же! Я был мальчиком с воображением. Я мечтал обо всем, о чем должен мечтать человек, — о славе, о богатстве и о любви. Мне говорили — учись. И я учился лучше всех. Мне говорили — работай, и я работал так, что по ночам у меня трещала голова. Иногда мне казалось, что я слышу этот треск. Я говорил себе — твоя голова должна трещать, если ты хочешь сделаться лучшим геологом в мире. Мне тридцать. Еще пять-шесть лет — и все будет кончено. Я стану считать себя неудачником. Я согласен не иметь хлеба, но иметь то, что называется перспективами. Сейчас у меня есть горький кусок хлеба и нет решительно ничего впереди. Просто пустота, страшная, серая пустота.
Памела плачет.
Входит м-сс Джекобc.
М-сс Джекобc.
Ты плачешь, Памела? Что с тобой?Памела.
Я совсем уже собралась идти в театр, но отец не пустил меня.Фрэнк
М-сс Джекобс.
А где граф?Памела
Фрэнк.
Патрон вызвал меня на восемь часов.М-сс Джекобс.
Он у себя в кабинете.Фрэнк.
Тогда, если позволите…М-сс Джекобc.
К чему эта экзальтация?Памела.
Я хочу плакать и буду плакать.М-сс Джекобc.
Ужасный день!Памела не отвечает. Она продолжает плакать.
Входит Артур Джекобс. Это бледный и хилый молодой человек 20 лет.
М-сс Джекобс.
Арчи, дитя мое, любимый мой мальчик!Артур.
Мама!М-сс Джекобс.
Какая неожиданность? Мы ждали тебя только в четверг на рождественские каникулы.Артур.
Что у вас тут случилось? Сегодня утром я получил в Кембридже телеграмму от папы. Он потребовал, чтобы я был здесь к восьми часам.Памела.
Здравствуй, Арчи.Целуются.
Артур.
Что это у тебя такой кислый вид? И потом, Пэм, вокруг тебя наблюдается удивительная, почти что торичеллиева пустота.Памела.
Я послала его за персиками.Артур.
Так что же случилось, мама?М-сс Джекобс.
Случилось то, что твой отец…Входят мистер и миссис Симпсон.
М-сс Симпсон.
Что у вас тут случилось, мама? Боже ты мой, и Арчи тут. Здравствуй, Пэми. Ты побледнела и похудела.Мистер Симпсон здоровается с присутствующими. Они поздравляют его. Миссис Симпсон продолжает говорить, не останавливаясь ни на минуту.