Остров Немо

Чепмен перелопатил досье остальных глав кланов и их помощников; кое-какие листы отсутствовали, но это не помешало сложить вполне внятную картину. Джулиус и Мариэлла поженились за несколько лет до попадания на остров, и необычность их союза (Мариэлла была на 17 лет старше мужа) сильнее ощущалась, скорее, после свадьбы, чем на острове, где спрос на немногочисленных одиноких женщин почти не зависел от их возраста. Но на Бонни и Клайда эта чета совсем не походила, да и маньяки все-таки редко действуют парами. Холгер и его приближенные врачи не вызывали подозрений; Зилу – кровавый тиран по натуре, слишком ярок и горяч, чтобы быть маньяком, совершенно не попадал в нужный психологический портрет; Бенциан – всеобщий любимец и душка, обладал натурой конструктора, инженера, трудяги, был женат и располагал меньшими возможностями для злодейства, чем Крюгер: если клан мусорщиков представлял собой настоящую промзону с множеством цехов, хозпостроек и мест непонятного назначения, то весь клан Бенциана ютился в мастерских и лавочках на виду у всего острова. Судья вполне годился под профиль – скрытный, одинокий, с каким-то странным молчаливым прислужником, но еле передвигал ноги, выглядел неважно, и, видимо, был настолько нездоров, что вряд ли вообще поддерживал сексуальную активность.

Начинающий следователь решил наблюдать за Крюгером по возможности скрытно и использовал инструментарий Шерлока Холмса: он привлек двух мальчишек из банды Энрике: Квинтуса и Богдана, готовых за несколько чипсов наблюдать за Крюгером и не задавать вопросов. Квинтус был сыном ремесленника, Богдан – сыном мусорщика. Оба – относительно своих кланов, небогаты. Богдану, само собой, надлежало следовать за Крюгером внутри клана, Квинтусу – за его пределами. Оказалось, что именно с Квинтусом Чепмену подфартило: по рабочим вопросам Крюгер чаще всего бывал именно у ремесленников – поставлял им сырье и принимал «заказы».

Из наблюдений Богдана складывалось впечатление, что Крюгер живет по часам: домой он всегда возвращался приблизительно в одно и то же время, в течение дня передвигался одним и тем же маршрутом. В жизни его было мало неожиданного.

Из ремесленников Крюгер дружил с лавочником Сандриком, который вязал роскошные по островным меркам войлочные свитеры из человеческих волос. Всякую пятницу они проводили вместе, у Сандрика, и, судя по всему, играли в карты какой-то небольшой компанией. Молодая жена Сандрика – шестнадцатилетняя Роза, та самая Роза, вышедшая замуж одновременно с Ди, судя по донесениям Квинтуса, часто оставалась в лавке одна, и Крюгер то и дело с ней флиртовал, как бы случайно заходя посреди дня. Иногда Сандрик присутствовал в лавочке, и тогда Крюгер разговаривал только с ним. В других случаях – беседовал с Розой. Юная девушка не относилась к этому как к знаку внимания, да и в пересказе Квинтуса все выглядело невинно, но Чепмен лишь укрепился в подозрениях. Собственно, Роза идеально подходила под описание типичной жертвы, похожей на Ди и дочку Холгера. Еще Квинтус заметил, что Крюгер часто останавливается у борделя и просто стоит на улице по несколько минут, не вступая ни с кем в контакт. Чепмена насторожило и то, что Крюгер на должен иметь никаких дел с ремесленником, производящим одежду. Как раз ему-то сырье он не поставлял. А карты? Очень странное занятие даже для бывшего священника, только если ты не заходишь в дом лишний раз поглазеть на Розу с ее кукольным личиком и спелой грудью. Чепмена волновало – и уверяло в его правоте одновременно – то, что Крюгер никогда не берет с собой Эмму, что для молодой супружеской пары странно. Следователь искал возможности встретиться с Эммой, но та выходила из дома только ради официальных визитов в «женский клуб» Мариэллы, в остальное время Крюгер избавлял ее от любой необходимости покидать контейнер: сам покупал продукты и необходимое для дома, приносил Эмме одежду.

Эмма сама явилась на порог к Франклину, где жил Чепмен. Она пришла за книгами; то, что лежало дома у Крюгера, она быстро перечитала, да и не по вкусу ей были большие романы. Чепмену пришлось сдерживать себя, чтоб не наброситься на Эмму с расспросами. Он спокойно помог отыскать ей несколько легких любовных романов со счастливым концом, а потом усадил пить кофе – отчего-то Франклин стремился избавиться от кофе и разрешил своему постояльцу заваривать его в неограниченном количестве. Эмма, лишь вдохнув аромат растворившегося субстрата, ожила и, как показалось Чепмену, расположилась. Он начал неторопливый опрос: как ей новый быт, как живется в клане мусорщиков, видится ли она с кем-нибудь с «Линкольна» – вопросы в духе одноклассников, встретившихся через десять после выпуска, были единственным способом начать беседу. Эмма отделывалась общими фразами и, конечно, не желала поверять мальчишке свои секреты и откровенничать о тяготах и страхах; особенно она избегала разговоров о Крюгере, и Чепмен почувствовал, что Эмма боится своего супруга. Тогда Чепмен изменил подход.

– Видите ли, Эмма, я люблю Ди.

– О, Чепмен, об этом весь остров в курсе.